Deja Vecu [Уже пережитое]

К счастью все инструменты в наборе оказались из прочнейшего металла, в меру пластичные, в меру заточенные. Судьба небрежным жестом щедрого хозяина бросила мне косточку "шанс", и как верный пёс я с энтузиазмом обглодаю её до дыр. Так уж повелось – если побрезгуешь малым, то на большее можно и не надеется. Не теряя времени снимаю куртку, и беру один инструмент из набора, на вид самый острый. Прикинув угол обзора камеры, вонзаю маникюрную пилочку в маленькую щель между стеной и потолком. На торчащую ручку вешаю куртку как на вешалку, полностью закрыв объектив камеры. Обезопасив себя от "вездесущего ока" Саныча встаю на поручень и с помощью инструментов из маникюрного набора вскрываю большую квадратную лампу в потолке, начиная добираться до её основания. Руки предательски ходят ходуном от волнения, а времени совсем не осталось. Быстрей-быстрей-быстрей, нужно успеть пока сюда не поднялся начальник охраны.

– Фу-ух! – победоносно выдыхаю, когда основание лампы поддаётся моим потугам, раскрывая полумрак шахты лифта.

Отодвигаю внутренности потолка, насколько это возможно, и схватившись за края импровизированного люка, подтягиваюсь как на турнике, по грудь вылезая из кабины. Немного усилий и я у цели…

– Далеко собрался, щенок?! – стиснули мою ногу пальцы Алексея Андреевича, по ощущениям больше похожие на симбиоз камня с железом. От боли в глазах поплыли круги света, а живот скрутило тошнотворной судорогой.

– Куда бежишь? – прямой вопрос, требующий прямого ответа.

Что мне ответить ему, офицеру в отставке, прошедшему не одну войну, сохранившему ясный ум и скорость реакции. Это не безмозглый цепной пёс из личной охраны Кулачёва, это настоящий волкодав, способный мгновенно оценивать окружающую обстановку и принимать самостоятельные решения в обход приказам. С таким нужно говорить коротко, чётко и желательно правду. Так появится хотя бы мизерный шанс, что тебя не сотрут в порошок.

– К Кулачёву собрался, – отвечаю, сжимая зубы от боли.

– К Кулачёву? – неподдельно удивился он, и выдержав секундную паузу (по ощущениям длившуюся неделю, привет Эйнштейну с его туалетом), неожиданно выдал. – Я предупредил его охрану. У меня инструкция.

– Знаю. Я готов к этому.

– Дави эту тварь, – шепнул он мне и разжал пальцы.

Ого, кто бы мог подумать!

Не знаю, почему Андреевич так поступил – личные счёты или обыкновенное понимание, что хозяин верхнего этажа "мразь обыкновенная", и забрался он так высоко выпив не один литр человеческой крови. В любом случае, итог меня полностью устраивает. Неуклюже вывалившись на крышу лифта, секунд десять растираю пострадавшую ногу: на память от этой встречи останется синяк, и это как минимум. Хватка у отставника будь здоров, капкан и то поласковее будет.

Оставлю на потом жалость к себе и подробное обследование своей конечности, надо вставать и карабкаться вверх. Выходить на лестницу нельзя из-за магнитных замков и расставленной Андреевичем охраны. Вентиляционные шахты слишком малы для человека (а жаль, с ними было бы куда как проще), поэтому мне ничего не остаётся, как изображать из себя промышленного скалолаза. Аккуратно и внимательно, с ювелирной точностью и хирургическим спокойствием прощупываю точки опоры, при каждом шаге распределяя свой вес по проводам и каким-то техническим приспособлениям шахты. Время от времени высматриваю крупные балки, когда без прыжка уже было не обойтись, точно вымеряя траекторию движений по несколько раз, чтобы не шлёпнуться с высоты. Да и пораниться здесь, ободрав кожу о какую-нибудь грязную проволоку не мудрено, а оно мне надо?

Держать темп, но не торопиться.

Двигаться быстро, но без суеты.

Снизу слышны крики охранников, разносящиеся глубоким эхом по тёмной шахте, но лифт так и не тронулся с места, скорее всего стараниями Алексея Андреевича. Молодец мужик, если выберусь из этой передряги, попробую поискать тебе место получше, чем тухнуть с журналом у всех на виду.

Добравшись до пятнадцатого этажа, пару минут ковыряюсь с грязными фиксаторами внутренней стороны двери и победив бесхитростный механизм, с усилием раздвигаю пласты металла, освобождаясь от затхлого удушья шахты, пропитанного резиной и масленой смазкой. После полутьмы свет от ламп резким хлыстом больно бьёт в глаза, на мгновение делая меня беспомощным, но секунда другая и белое марево уступает нормальному зрению. Вновь прячу лицо под козырёк, оглядывая просторное помещение с дорогими кожаными диванами и широкой стойкой ресепшена с двумя секретарями.

– Извините, вы по записи? – видимо по привычке ляпнула девушка на ресепшене, явно шокированная видом человека, вылезшего из двери лифта без самого лифта.

– Бегите, девочки, бегите! – как можно ниже хриплю в ответ и они послушно покидают свой пост в сторону выхода, стараясь не поднимать взгляда на незваного гостя.

Эх, все бы так!