Декабрец! Второй сезон

– Ген, выпусти дурака, спать мешает. ― Василиса толкнула мужа локтем в бок.

– Да их проще утопить! Весь сон отбили! ― ворчал хозяин дома, шлепая босыми ногами по кафелю пола в коридоре.

Сон Геннадия упорхнул вместе с кошками на улицу. Гена передвинул указатель даты на квартальном календаре. Красный прямоугольник неотвратимо полз по последней неделе уходящего года к цифре 31. Мужчина натянул толстые шерстяные носки, закутался в махровый халат и плюхнулся в кресло перед ноутбуком. Ночь, тишина и тусклое освещение настраивали на творческий лад. Да и задание в очередном писательском марафоне нужно было сдать сегодня до десяти утра по Московскому времени.

Идей никаких не было, совсем.

Гена бесцельно повозил мышку по коврику с картинкой галактики. Потом сходил в комнату дочки Марьюшки, взял плюшевую акулу и вернулся за стол. Вот так, рано утром, когда никто не видит, можно сидеть в обнимку с дочкиной игрушкой. Уткнуться в нее носом, стараясь уловить за пропитавшим все запахом духов тот аромат, которым когда-то пахла маленькая девочка, спящая на его сильных руках. Но мягкая тушка акулы лишь нагнала тоски и печали. Гена с трудом удержался от просмотра старых фотографий. Потом, ведь обязательно захочется позвонить дочке, чтобы услышать ее голос, а у них сейчас минус два часа и глубокая ночь.

– Ну, тогда начну писать список покупок, все равно сегодня ехать в село, ― пробормотал хозяин сам себе и взялся за ручку и лист бумаги. Сосиски, сыр, печенье, йогурты быстро заняли свое место в верхних строчках.

– А, что еще нужно? Новый год же, что-то готовить будем…, ― мужчина посмотрел в сторону спальни. Поднимать Василису в пятом часу ради составления списка покупок совсем не хотелось.

– А ведь идея! ― вдруг на хозяина дома снизошло озарение. Гена отложил в сторону список покупок и начал печатать текст:

«Напоминалочка

Домовой Пыхтыч почесал бороду и осторожно тронул Пятнашу за ухо.

― Тебе чего, хрыч древний? ― кошка даже не стала открывать глаза.

― Ну… это… Новый год и Рождество скоро. Хозяин на ярмарку поедет за подарками и угощениями. Предлагаю про обиды забыть. А то, как в прошлом годе выйдет: опять ерунды всякой привезет и Марьюшка расстроится.

― Марьюшка расстроится, ― передразнила Пятнаша, ― Она, может, совсем не приедет. У нее в городе друзей полный кузовок.

― Приедет, приедет. Я их разговор по компухтеру слышал, ― Пыхтыч опять почесал бороду.

― Что? Опять блох нацеплял? Тебе говорили, не таскайся к Дудариным ― они грязнули.

― Да не-е-е, это я волнуюсь. Мы ведь с тобой последний раз сильно поругались.

― А из-за кого нас опять выставлять на улицу начали? Кто пакетами по ночам шуршит?

― Ну, я ж дырочки заклеивал, чтобы крупа и соль не высыпались…

― Днем заклеивай, хрычина замшелый! А Кися, вон, ушко отморозила.

― Ну ладно тебе. Простите меня. Надо бы списочек составить.

― Списочек составить, ― опять передразнила Пятнаша, ― Крюка будить не будем?

― Толку-то от него? Снова вопить начнет «Пусть „выскаса“ привезет, мне понравилось». Тьфу! И за что его хозяин любит?

― Ласковый он. Ты вспомни, как его гости тискают. Ни я, ни Кися таких мук невыносим, а он терпит, да еще и мурчит.

Пыхтыч расправил на полу листок из тетради в клеточку и достал остро заточенный карандаш из-за пазухи.

― Так, пунхт один: мандарины, три кэгэ.

― Фу! ― Пятнаша сморщила нос.

― А чего фу? Я их люблю. И хозяин тоже.

― Тогда пиши селедку.

― Ага, пунхт два: сельдь жирная большая, две штуки.

― Может, лучше три?