Декабристки. Тысячи верст до любви

Но путь героя все-таки подходил к концу. И он снова замедлил шаг, снова стал двигаться неуверенно, словно цель, которая все это время звала его к себе, вдруг показалась ему не такой привлекательной, как раньше. Он все-таки шел к ней, но шел как будто уже по привычке, просто потому, что дойти было нужно – ведь иначе оказалось бы, что весь его долгий путь был напрасным. Но, дойдя наконец до конца выбранной в начале пьесы дороги, он остановился в полном разочаровании и опустил руки. Цель оказалась совсем ему ненужной, и идти дальше было некуда…

Музыка смолкла. Мария убрала руки с клавиш и скрестила их на коленях. Несколько секунд в зале стояла полная тишина: в ушах у всех еще звучала только что сыгранная девушкой мелодия, звучали то осторожные, то твердые шаги, и никому не хотелось заглушать их словами. Но потом из соседней комнаты послышался звонкий смех кого-то из детей Давыдовых, и наваждение от музыки рассеялось. Кто-то шумно вздохнул, кто-то подошел ближе к клавикордам, кто-то зашептался, обмениваясь впечатлением от услышанного. А потом на старшую Бороздину со всех сторон посыпались комплименты:

– Великолепно!

– Какая красота!

– Что это за пьеса, Мари, кто автор?

– У вас есть партитура этой вещи?

Мария скромно улыбнулась, стараясь посмотреть в глаза каждому из своих восторженных слушателей и никого не обидеть невниманием.

– Это Бетховен, – ответила она, – соната номер четырнадцать. У нас дома есть ноты, и мы с удовольствием дадим их переписать.

– Ой, дайте, если можно, мы вам будем очень благодарны! – защебетали в один голос Мария Раевская и Александра Давыдова.

– Приезжайте к нам с визитом, и мы с Мари все вам дадим! – присоединилась к разговору Екатерина Бороздина, на всякий случай оглянувшись на отца – не возражает ли он против того, что она так самовольно приглашает гостей? Однако Андрей Бороздин после всех похвал, которых удостоилась его старшая дочь, находился в благодушном настроении и не выражал никакого неудовольствия.

Дамы продолжили болтать о будущих визитах, уговаривая друг друга встречаться почаще. Марию больше не просили играть – после такой удивительной мелодии все прочие пьесы казались слишком простыми, и слушать их никому не хотелось. В другой раз девушка гордилась бы собой, но сейчас не чувствовала ничего, кроме разочарования. За все время, пока она играла, Иосиф Поджио даже не посмотрел в ее сторону и после, когда соната закончилась, не сказал ей ни слова! А ведь она специально следила за ним краем глаза – надеялась, что столь красивая музыка не оставит его равнодушным! Но, похоже, все ее попытки привлечь к себе внимание были изначально обречены на неудачу. Поджио был полностью погружен в какие-то свои мысли, и ни музыка, ни ее исполнительница его не интересовали.

Мария встала со стула и отошла от клавикордов. За них тут же уселась ее сестра и заиграла что-то веселое. Сделав вид, что слушает музыку, старшая Бороздина отошла к окну и стала смотреть на раскачивавшиеся на ветру деревья расположенного рядом с домом просторного парка. «Это к лучшему, что я его не интересую, – убеждала она себя. – Он – католик и итальянец, отец бы в ужас пришел от одной мысли о нашем браке! Это все к лучшему…»

Музыка стихла. Мария отвернулась от окна и увидела, что большинство дам снова столпились около клавикордов, а из мужчин в гостиной остался только ее отец. Значит, теперь она уже точно не сможет даже обменяться парой слов с Иосифом. Он опять проведет весь вечер в кабинете Василия Давыдова вместе с остальными офицерами, и в гостиную они спустятся, только когда гости начнут разъезжаться по домам!

Окончательно загрустив, старшая Бороздина обвела глазами группки женщин, раздумывая, к какой из них присоединиться. Юная Мария Раевская продолжала выспрашивать у хозяйки дома и других гостий, что им было известно о ее женихе. Ее младшая сестра Софья делилась с Екатериной Бороздиной и другими дамами своими планами «завоевания» Зимнего дворца в качестве фрейлины. Все эти повторения одного и того же показались Маше настолько скучными, что она едва удержалась от того, чтобы не зевнуть.

– Пойдемте теперь в парк, пока совсем холодно не стало! – предложила внезапно Александра Давыдова, и окружавшие ее девушки с радостью согласились. В первый момент этому обрадовалась и Мария Бороздина: парк с фонтанами и теряющимися в зелени аллеями был гордостью Каменки, и гулять в нем было очень приятно. Но когда дамы, похватав висящие на спинках кресел и стульев шали и накинув их на плечи, поспешили к выходу, ей опять стало тоскливо – она вдруг сообразила, что в парке подруги будут болтать о тех же скучных вещах, что и в гостиной. Правда, там можно было бы незаметно отделиться от компании и погулять по аллеям в одиночестве…

Сперва Мария решила так и поступить, но, пока девушки шли по коридору к ведущей на первый этаж лестнице, ей пришло в голову, что «заблудиться» она вполне может и в доме. Можно будет сначала побродить по особняку, а потом выйти на улицу – так ей вообще не придется ни минуты слушать надоевшие ей разговоры.