Декабристки. Тысячи верст до любви

Весь путь от дома, принадлежавшего Русско-Американской компании, где жил Рылеев, до особняка Лавалей Сергей Трубецкой прошел пешком, хотя время было не слишком позднее и по улицам еще ездили последние извозчики. Но князю некуда было спешить, а шатающихся по улицам подозрительных молодых людей, которые могли оказаться охотниками за кошельками, он больше не боялся. Кому, как не ему, было знать, что есть люди, гораздо более опасные, чем самые отчаянные грабители! Да, пока еще их можно было не бояться, но всего через несколько часов они должны были начать действовать, и тогда все самые страшные воры и разбойники показались бы столичным жителям безобидными мальчишками. А одним из главных виновных в этом будет он, князь Сергей Петрович Трубецкой, диктатор Северного тайного общества.

Всю дорогу ему везло. Никто не встретился Трубецкому по пути домой ни когда он шел по ярко освещенной набережной Мойки, ни когда ему пришлось свернуть в запутанный лабиринт темных и даже днем довольно подозрительных переулков. Никому не было дела до одинокого прохожего, зачем-то бродившего по улицам глубокой ночью. Даже в окнах домов, мимо которых он шел, почти не было света – лишь в немногих поблескивали сквозь шторы огоньки свечей. Город спокойно спал. Его жители не знали, что ждет их завтра. Зато спешащий по его темным улицам человек знал это слишком хорошо.

Он шагал вперед все быстрее и чувствовал, что с каждой секундой его охватывает все более сильный страх. Но когда впереди показался фасад особняка Лавалей, который князь Сергей уже привык считать своим домом, на смену этому страху пришло облегчение. Он почти дошел до того места, где его ждали! Скоро, всего через несколько минут он будет не один, рядом с ним будет Екатерина, единственный человек, с которым он может поделиться всеми сомнениями, всеми страхами! Единственная живая душа, которая его поймет…

Трубецкой почти бегом бросился к особняку и с радостью увидел в одном из окон свет. И конечно же, это было окно спальни Катрин! Она, как и предполагал Сергей, действительно ждала, когда он вернется. Тот единственный человек, в котором он был до конца уверен, не обманул его ожиданий. В отличие от всех остальных близких ему людей – всех тех, с кем он только что сидел за столом, обсуждая план завтрашнего жестокого побоища…

Князь дернул шнурок звонка и едва дождался, когда заспанный дворецкий откроет ему дверь, – терпение его было уже на пределе.

– Барыня вас весь вечер ждали, просили сказать, чтобы вы к ним поднялись, – сообщил дворецкий чуть ворчливым тоном.

– Да, я знаю! – рассеянно отозвался Трубецкой и со всех ног бросился по лестнице наверх, к будуару супруги.

Екатерина встретила его на верхней ступеньке лестницы – одетая, но с распущенными волосами и, как с удивлением внезапно понял Сергей, невероятно красивая. В руке она держала совсем короткую, почти до конца догоревшую свечу.

– Катя, Каташа… – князь остановился на пару ступенек ниже ее и беспомощно развел руками. – Ты во всем была права.

Екатерина не стала спрашивать ни о чем ее муж говорит, ни где он был все это время и почему явился домой так поздно. Она молча обняла Сергея и мягко потянула в свою комнату.

– Пойдем сядем, расскажешь мне все спокойно! – прошептал ее ласковый голос, и Сергею вдруг стало ясно, что жена и так знает о случившемся почти все. Знает, несмотря на то что он никогда не рассказывал ей о тайных обществах ничего конкретного. Знает, потому что сама сумела обо всем догадаться по тем общим фразам, которые слышала от него раньше.

– Идем ко мне в кабинет. – Трубецкой осторожно высвободился из ее объятий и потянул супругу дальше по коридору. – Мне надо будет избавиться от всех писем… вообще от всех бумаг!

– Прямо сейчас надо избавляться? – уточнила Екатерина.

– Да, сейчас. Этой ночью. Завтра уже будет поздно, – ответил Сергей.

– Тогда поторопимся! – решила княгиня и, первой вбежав в его комнату, принялась зажигать стоявшие на столе и на каминной полке свечи. Затем она схватила каминный совочек для угля и вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул:

– Да, я сам сейчас растоплю, не надо слуг звать. Незачем им пока знать, что происходит.

У него мелькнула мысль, что завтра челядь все равно узнает обо всем, но князь тут же отогнал ее. Это все было не так важно, сейчас он должен был думать о том, что делать ему самому.