Декабристы

Декабрист Басаргин активно участвовал в освобождении от крепостной неволи двух беглых дворовых девушек, спасавшихся от грозившей им участи стать наложницами жестокого барина, их собственного отца (случай почти «радищевский», как бы выхваченный из «Путешествия из Петербурга в Москву»). Помещик не поддавался ни на какие уговоры и отказывался дать девушкам отпускные. Декабристы предали дело широкой огласке (создали общественное мнение!) — и девушки были освобождены. Союз благоденствия выкупил крепостного поэта Сибирякова у рязанского помещика Маслова, который потребовал огромную сумму — 10 тыс. рублей — за своего кондитера («в отечестве — поэт, кондитер в барском доме», — с негодованием писал П. А. Вяземский в своих стихах, написанных в защиту Сибирякова). Чтобы скопить денег и принять участие в выкупе крепостного поэта, небогатый декабрист Ф. Глинка отказался от питья чая (чай стоил тогда очень дорого) и пил вместо чая только горячую воду, откладывая деньги для своего взноса на выкуп. Все подобные случаи не были простой благотворительностью, а были действиями по программе тайного общества.

Противоборство беззакониям царского суда также входило в программу Союза благоденствия. В результате этой работы Союза, по свидетельству Глинки, «многие взяточники обличены, люди бескорыстные восхвалены, многие невинно утесненные получили защиту; многие выпущены из тюрем… иные, уже высеченные (по пересмотрении дел) прощены и от ссылки избавлены… купец Савастьев уже с дороги в Иркутск возвращен и водворен благополучно в семействе, а другой костромской мещанин, высеченный, лишенный доброго имени и сосланный в крепостную работу…найден невинным и освобожден от крепостной работы, и возвращен восвояси, и отдано ему честное имя»[8].

Ряд членов Союза благоденствия писал обстоятельные записки для подачи царю о вреде крепостного права, о необходимости его отменить, о неотложности реформ. До нас дошли такие записки декабристов Николая Тургенева, Александра Муравьева и других. Записку Тургенева передали царю — «там и село», кратко записал Тургенев в дневнике. А. Муравьеву царь велел передать: «Дурак, не в свое дело вмешался».

Пушкинская «Деревня» также призывала царя к освобождению крестьян. В последних строках знаменитого стихотворения гораздо более требования к царской власти, нежели надежды па нее:

Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

Но заря не взошла. Стихи Пушкина были вручены Александру I, тот просил передать поэту благодарность — едва ли искреннюю. Но через несколько месяцев царь сказал, что Пушкина надобно сослать в Сибирь, потому что «вся Россия наводнена его возмутительными стихами». Вскоре «по манию царя» Пушкина сослали — не в Сибирь, а на юг — в Кишинев.

В голодный 1820 год Союз благоденствия оказал большую помощь голодающим в Смоленской губернии и накормил тысячи людей. Это вызвало большое беспокойство у Александра I. Его вообще очень тревожили доходившие сведения о Союзе благоденствия: «Ты ничего не понимаешь, — говорил он одному из своих придворных, — эти люди могут кого хотят возвысить и уронить в общем мнении».

К значительной работе Союза благоденствия отнесем и два совещания («съезда») его Коренной управы: Петербургское совещание 1820 г. по вопросу о республике и Московский съезд 1821 г., которые повернули движение декабристов на новую дорогу.

ПЕТЕРБУРГСКОЕ СОВЕЩАНИЕ 1820 г. РЕШЕНИЕ О РЕСПУБЛИКЕ

Итак, Союз благоденствия был деятельной организацией и немало сделал за три года своей работы. Но все, что он сделал, в сущности не приблизило его к цели. Его основной задачей была отмена в России крепостного права, ликвидация самодержавно-крепостного строя, введение законно-свободного представительного правления. Но сколько бы Чацких ни гремело против крепостного права и аракчеевщины в петербургских, московских, тульчинских, кишиневских и, может быть, тамбовских гостиных, какие бы литературные и ланкастерские общества ни заседали, какие бы журналы ни задумывались и какие бы пламенные стихи о вреде существующего порядка вещей ни писались, — крепостное право не могло пасть от одного «общественного мнения». Члены Союза благоденствия это и раньше понимали, потому и задумали написать вторую часть своего статута «Зеленой книги» с изложением «сокровенной цели» и способов ее достижения, но предложенные тогда решения вызывали разногласия.