Разговор на съезде получился очень тяжелым, порой излишне нервным. Оно и понятно, ведь спор шел о том, вести ли и дальше пропаганду в деревне или признать, хотя бы временно, что основные силы организации надо переориентировать на политическую борьбу с правительством. Иными словами, спор касался собственно народнических, давно выработанных и освященных традицией убеждений. Теоретические разногласия, непростые личные отношения, вызывающие взаимное недоверие, – все это выплеснулось на съезде в полной мере. Плюс к этому ощущение, которое лаконично озвучила В. Фигнер: «Нас приглашали к участию в политической борьбе, звали в город, а мы чувствовали, что деревня нуждается в нас, что без нас темнее там».
Прямое столкновение «деревенщиков» и «политиков» произошло уже на первом заседании, когда съезд незначительным большинством голосов признал за «политиками» право пропагандировать свои взгляды в землевольческой печати. Вскоре после этого съезд покинул один из столпов «Земли и воли» Г.В. Плеханов (Жорж), сказав на прощание: «В таком случае, господа, мне здесь больше делать нечего. Приняв свое решение, вы тем самым признали, что “Земля и воля”, как выразительница революционных народнических идей, отныне перестает существовать». Через несколько лет, сделавшись марксистом, он также неистово набросится на мировоззрение народников вообще.
Однако в Воронеже «Земля и воля» существовать еще не перестала. Здесь был заключен некий компромисс, хотя все понимали, что его достанет в лучшем случае на несколько месяцев. Так оно и произошло. Уже к концу лета 1879 г. настроение в организации определилось окончательно и бесповоротно. В умах землевольцев, по словам Фроленко, воцарилась следующая формула: лучше полюбовно расстаться, чем, враждуя, дружить. В августе того же года в Петербурге был решен вопрос о разделе имущества и самого названия «Земля и воля». Партийная касса и оборудование типографии поделили поровну. «Деревенщики» для названия своей фракции выбрали «землю» и стали называться «Черным переделом». «Политикам» досталась «воля», и потому их организация получила название «Народная воля».
Что можно сказать по поводу распада «Земли и воли»? Прежде всего то, что жизнь вновь указывала радикалам на несоответствие народнических теорий реалиям российской жизни. Именно это заставляло революционную мысль и практику метаться, искать новые варианты, позволявшие России, по мнению радикалов, выйти на путь прогресса. Ближайшие цели народнического движения вырисовывались достаточно ясно: передача власти в руки трудящихся и передача земли в руки крестьянства. Сами цели представлялись благородными и возражений не вызывали. Дело было только в средствах борьбы с режимом и времени применения этих средств.
Александр Михайлов родился в семье небогатого курского помещика и получил хорошее домашнее образование. В 1875 г. он поступил в Технологический институт в Петербурге, но вскоре за участие в студенческих волнениях был выслан на родину в Путивль. Осенью 1876 г. Михайлов попытался продолжить высшее образование, однако не сумел поступить в Горный институт, а потому стал вольнослушателем математического факультета Петербургского университета. Правда, к этому времени увлечение науками отошло у него на второй план, поскольку Александр вступил в ряды «Земли и воли», а вскоре стал одним из ее руководителей.
Весной 1879 г. он ушел «в народ», жил среди саратовских раскольников спасовского толка, надеясь преобразовать старообрядчество в новую революционную религию. Работа среди старообрядцев отличалась особой спецификой и оказалась очень непростой. «Мне пришлось, – вспоминал Михайлов, – сделаться буквально старовером, пришлось взять себя в ежовые рукавицы, ломать себя с ног до головы… кто знает староверов, тот понимает, что это значит… исполнять десять миллионов китайских церемоний и исполнять их естественно». Из затеи с созданием революционной религии путем соединения старообрядчества и социализма, естественно, ничего не вышло, но Михайлова это не разочаровало и не остановило.