Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Кстати говоря, как позже выяснилось, с Шиповым я поспешил. Освобожденный Бистром в «бутылку лезть» не стал, подал прошение об отставке, предварительно выхлопотав свободу Воинову и некоторым другим своим знакомым. Проблем и промедлений с моей стороны не возникло - прошение генерала в кратчайшие сроки было удовлетворено, а люди, за которых просил Бистром, были освобождены из Петропавловской крепости - им разрешалось проживать дома, но покидать столицу в течение одного года они права не имели. Несмотря на данные ими подписки, парочка офицеров всё же сбежала на юг в первые же дни своего освобождения.

На пост военного министра я собирался выдвинуть фон Бока, предварительно освободив его из Шлиссельбургской крепости и при условии, что он сохранил здравый рассудок, проведя семь лет в одиночной камере. Хотя этого человека я знал лишь заочно, но по крайней мере мне было точно известно, что он был честным малым, прекрасным боевым офицером, новатором, никогда не состоял в обществе "вольных каменщиков", и при всех этих своих достоинствах, совершенно не склонным к предательствам и интригам, а последний момент для меня был особенно важным. Именно такой человек хотя бы на первых порах, пока не взрастили собственные кадры, мне и был нужен. Знакомым мне генералам и полковникам с "густыми эполетами" из числа заговорщиков я не особо доверял. Поставить их командующими полками и армиями, конечно, придется, но только не во главе целого военного министерства, здесь я был готов лечь костьми. Если фон Бок не прокатит, то на пост военного министра думал поставить Раевского Владимира Федосеевича, введшего у себя ланкастерские солдатские школы взаимного обучения, а также запретившего в своей дивизии телесные наказания. Ну и третьими в списке кандидатурами шли Орлов или Ермолов - но с этими товарищами сейчас вообще ничего не было понятно.

Батенкову предложил возглавить новый для нынешнего времени орган – военную прокуратуру, дабы следить за законностью в армии, ведь там грядут большие перемены - ненавистные солдатами фрунтеровка и плац парады отменяются, телесные наказания - запрещаются, солдатские депутаты избираются и т.д.

Да, насчет солдатских депутатов … Завтра, на построении войск, я был намерен зачитать войскам «Приказ №1», содержащий много чего привлекательного для обычных гвардейцев и отнюдь не ограничивающегося одним лишь институтом солдатских депутатов.Совет солдатских депутатов (ССД) я был намерен пристроить вроде некоего комитета при Главе Временного правительства. ССД по моим планам должен превратиться в серьезнейший рычаг влияния на армию, трансформируясь со временем в армейское Политуправление, а потому отдавать эти инструменты кому бы то ни было, я не собирался.

Назначения получили и другие лидеры революционеров.

Министерство внутренних дел забронировали для Пестеля, пока же и.о. оставался Каховский.

Своими воззрениями Пестель мне весьма импонировал. Идеи экономической свободы и частной инициативы Пестель одобрял, но с важными оговорками. Он считал необходимым государственное управление экономикой, которое включало бы в себя таможенный протекционизм и меры государственного регулирования в промышленности в духе Петровской эпохи.

Министерство народного просвещения отдали Кюхельбекеру.

Главноуправляющим Главного управления землеустройства и земледелия стал Никита Муравьев.

Рылеев - министр по делам СМИ.

Пущин - глава Верховного уголовного суда.

Лев Пушкин - начальник администрации при главе Правительства, помощником к нему я поставил гравера Иосифа.

Ещё целый ряд штатских и пребывающих в отставке декабристов получили посты товарищей министров.

Всем офицерам-декабристам - внеочередное повышение в званиях, у некоторых даже очень резкое, через несколько ступеней.

Вот так вот, до двух ночи мне пришлось, что называется, раздавать всем "сестрам по серьге". Спать я завалился прямо в здании Главштаба, в одной из комнат, предварительно расставив по всему зданию посты из числа лично знакомых и мною спонсируемых московцев, ирландцев и морских гвардейцев.

Невероятно длинный, полный сумасшедших событий и небывалого нервного напряжения день наконец-то завершился, чему я был безмерно счастлив, кажется, даже пребывая в бессознательном состоянии, во сне.

А в то самое время, когда революционеры совещались в Главном штабе, в сотнях метров от них, по льду реки Невы шумно брела огромная толпа народа, освещенная мерцающим светом факелов. Дул пронизывающий ветер, колючие снежинки царапали лица, но шествующие ничего этого почти не чувствовали – то ли от выпитого, то ли от царящего вокруг возбуждения. Пьяные гвардейцы, под напутствием не менее трезвой и веселой столичной черни, тащили два трупа привязанных к доскам – то были два великих князя – вчера захороненный и извлеченный из Александро-Невской лавры Михаил и погибший сегодня Николай. Веревки перерезали, два искалеченных тела под взрывами издевательского хохота и скабрезных шуток ушли под воду, вернее говоря, под лед. Вместе с этими телами канула в лету и многовековая российская монархия.