Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Довре вместе со своими офицерами галопом на лошадях скакали от полка к полку, от бригады к бригаде, пытаясь восстановить смешавшиеся под огнём противника и запаниковавшие боевые порядки. Но усилия командиров восстановить порядок оказались тщетны. Каждый участок линии, который им удавалось заново сформировать, распадался, как только они переходили к следующему. Под свистом пуль и визгом картечи более десяти тысяч человек кричали друг другу какие-то слова, но их голоса смешивались с царящем вокруг шумом, тонули в неразборчивом гаме и реве.

Прочувствовав переломный момент сражения, Козлов снялся с позиции и перешёл в контратаку, чем окончательно доконал Литовский корпус. Измученные до нельзя удушливой жарой, долгим кровопролитным боем и лишенные командования, солдаты не выдержали и последней соломинкой, ломающей хребет верблюду, стала подкравшейся к ним сзади новая напасть в виде батальона Каханова.

Линии рушились, как карточный домик, и полк за полком, бригада за бригадой стали в полном беспорядке покидать поле боя. Тысячи людей в военной форме, бросая оружие и знамена, срывая с себя ремни и подсумки, стали массово сдаваться в плен. Другие со всех ног побежали в ближайшую рощу, но и там их какое-то время продолжали донимать неприятельские винтовки – бросаясь по ним срезанными пулями листьями и ветками деревьев, беспощадно убивая и раня.

Принимая пленных люди Козлова, тем временем, с трудом приходили в себя от накрывшего их с головой ошеломления. Изумляться и удивляться было чему! Казалось бы, огромный и несокрушимый корпус вдруг, словно по мановению волшебной палочки, обратилась в ничто. Вскоре на смену удивлению пришла гордость и вера в себя, в своих командиров и в своё республиканское правительство. Теперь враг был не так страшен, и чтобы он не успел восстановиться и снова попить солдатской крови, его следовало быстро и безжалостно добить!

В то самое время, когда капитулировал Литовский корпус, был слышен страшный гром артиллерии – немногим южнее разгоралось грандиознейшее сражение основных сил двух противоборствующих армий …

Часть 2. Глава 3

ГЛАВА 3

Жарко было с самого утра, солдаты противоборствующих армий обливались потом. Ближе к полдню, когда солнце подобралось к зениту, а его лучи яростно жгли землю и все живое на ее поверхности, основные силы московской армии, глотая пыль и заживо испепеляемые безжалостным светилом, перешли в решительное наступление.

Командующий 1-й петербургской армией тоже не сидел сложа руки. Поскольку узкое прибрежное дефиле и поросший лесом берег не позволяли Фонвизину сходу атаковать захваченный накануне противником плацдарм у деревни Черкасово, да и это ему совсем не требовалось, Фонвизин, пользуясь всеми доступными местными дорогами и лесными тропами, еще со вчерашнего дня приступил к немедленной передислокации вверенных ему войск в селения Малицкой слободы, Дорошихи и Сакулино. Имея преимущество в дальнобойности оружия было бы неразумно вести бой в стеснённых городских условиях, когда к северу от Твери полно возделываемой земли, лугов, а, следовательно, и открытого пространства. К вечеру 4-го июля противников разделяли несколько километров полей и проложенное практически ровно посреди них шоссе – тракт Москва-Петербург.

Главнокомандующему Московскими войсками Остен-Сакену ждать прибытие к революционерам дополнительных подкреплений не было совершенно никакого резона, а потому на рассвете 5 июля московские войска перешли в решительное наступление.

Высланная первой из лагеря у деревни Черкасово московская кавалерия сбила наши передовые посты у речки Межурки и в нескольких местах перерезала Петербуржское шоссе, но вступать в бой с основными силами Тверской армией дислоцированных у Малицкой слободы царские кавалеристы не стали. По всей видимости, конные корпуса просто очистили путь для своей пехоты и, остановившись на достигнутых передовых рубежах, теперь просто ожидали ее подхода.

Ставка главнокомандующего 1-й армии генерала от инфантерии Фонвизина Михаила Александровича находилась в Ново-Малицком монастыре под охраной гвардейского Московского полка. Непосредственно в монастыре стояло два батальона, третий, состоящий сплошь из застрельщиков, был выдвинут цепью вперед.

Фонвизин в моем присутствии и с моего молчаливого согласия раздавал последние указания офицерам. Генерал, прошедший горнило Отечественной войны, внешне выглядел спокойным, меланхолично протирая платком потное и грязное от налипшей пыли лицо.

- Похоже, началось … - складывая подзорную трубу, выдал один из адъютантов, с озабоченным и даже несколько растерянным выражением лица.

В последние пару минут мы вместе с Фонвизиным были всецело поглощены разговором с командующими конных гвардейцев. Михаил Александрович прервал на полуслове велеречивого командира лейб-гвардии гусарского полка. В своем одеянии - в расшитом золотом доломане он мне напоминал петуха, видел я в деревнях такие породы с золотистым окрасом. Но шутки в сторону!