Декабристы рассказывают...

Общество было разделено на Северное и Южное. В Северном директором назначили Никиту Муравьева. В 1823 году его помощниками были сделаны князья Трубецкой и Оболенский. После отъезда Трубецкого в Тверь на его место был избран Кондратий Рылеев. С этого момента Северное Общество приобрело много членов: братья Бестужевы (Николай, Александр, Михаил Александрович) — Александр был известен в нашей литературе под именем Марлинского, — Михаил Нарышкин, Сутгоф, Панов, князь Александр Одоевский, Вильгельм Кюхельбекер, флота капитан Торсон, много офицеров Главного штаба, почти полностью офицеры Гвардейского флотского экипажа, много офицеров Московского полка, Гренадерского корпуса, Измайловского, Конной Гвардии, до 15 офицеров Кавалергардского полка, много офицеров артиллерии и гвардейских сапер.

Никита составил проект монархической конституции, которая подобно конституции Северо-Американских Соединенных Штатов, представляла особе государя ограниченную власть Он предпринял составление «Катехизиса свободного человека», который был закончен С. Муравьевым-Апостолом. Александр Бестужев писал песни, которые производили впечатление. Кондратий Рылеев, эта пламенная душа, сложил поэму «Войнаровский», «Исповедь Наливайки», где предсказал участь свою и своих благородных товарищей. Члены Северного Общества разделились на «Убежденных» и «Соединенных». На происходивших периодически собраниях сообщалось относительно успехов Общества, рассуждали о мероприятиях, о наборе новых членов, извещали о новых злоупотреблениях, совершенных правительством. Нередко Н. Муравьев, с благородным и выразительным лицом, задумчивой и нежной улыбкой, в беседе, полной непередаваемого очарования, спорил о своем проекте конституции, изъясняя конституцию Соединенных Штатов Северной Америки…»

15 месяцев гвардия проводит в походе — ее выводят «проветриться» в Литву и Белоруссию. Здесь, среди учений, донесений, парадов, Никита Муравьев составил первый вариант своей конституции; позже будут еще варианты, один попадет после поражения к властям, другой будет спрятан друзьями и обнаружится много лет спустя.

Никита Михайлович Муравьев — «этот один человек стоит целого университета», — скажет о нем позже не склонный к комплиментам кузен Михаил Лунин.

Два года назад, во время обсуждения общих планов, Муравьев, как и почти все, стоял за республику, Однако с тех пор он несколько переменился: присмотревшись к поражениям революций на Западе, к аракчеевским гонениям в России, приглядываясь к солдатам, в частности, к их надеждам на «хорошего царя», Муравьев, по его словам, «удостоверился в выгодах монархического представительного управления»; требование конституционной монархии казалось ему залогом успеха.

ИЗ ПРОЕКТА КОНСТИТУЦИИ НИКИТЫ МУРАВЬЕВА

«Опыт всех народов и всех времен доказал, что власть самодержавная равно гибельна для правителей и для обществ: что она не согласна ни с правилами святой веры нашей, ни с началами здравого рассудка. Нельзя допустить основанием правительства — произвол одного человека — невозможно согласиться, чтобы все права находились на одной стороне, а все обязанности на другой. Слепое повиновение может быть основано только на страхе и не достойно ни разумного повелителя, ни разумных исполнителей. Ставя себя выше законов, государи забыли, что они в таком случае вне законов, вне человечества! Что невозможно им ссылаться на законы, когда дело идет о других; и не признавать их бытие, когда дело идет о них самих. Одно из двух: или они справедливы '— тогда к чему же не хотят и сами подчиняться оным; или они несправедливы — тогда зачем хотят они подчинять им других. Все народы европейские достигают законов и свободы. Более всех их народ русский заслуживает то и другое.