Декабристы. Судьба одного поколения

Но, помимо дружеских бесед, философической переписки и мечтаний о будущем счастье славянских племен — политическая активность Славян почти ни в чём не выражалась. По-видимому, прибегнуть к излюбленному ими «оружию» они предполагали только в отдаленном будущем. Пока же Общество должно было распространяться и расти, как снежный ком. В Славянах своеобразно соединялась мечтательность с знанием оборотных сторон жизни, романтизм с трезвостью. Романтизм преобладал у «русских мальчиков», которые задавали тон Обществу, долго остававшемуся созданием Петра Борисова, эманацией его мечтательного существа. Были среди Славян люди повзрослее, люди иного склада, мрачные, мало образованные, ушибленные жизнью, как Тютчев или Бесчастный; идейного влияния они иметь не могли, но зато были бесценны для революционного действия. Абстрактная революционность была им чужда, но велики были в них возмущение притеснениями, недовольство и решимость. Во всех Славянах фантастичность отдаленных целей прекрасно уживалась с умеренностью и неопределенностью ближайших планов. Трудно сказать, во что превратилось бы Общество, если бы оно развивалось медленно и органически. Удивительным образом среди Славян не оказалось ни одного предателя и потому не исключена была возможность, что они еще в течение нескольких лет избежали бы ареста. За эти годы одни повзрослели бы и изменились, другие охладели бы и отошли. Но случайная встреча втянула их в орбиту более сильного Общества и словно по закону притяжения, увлекла вместе с ним к гибели.

Лещинский лагерь

Хотя смутные слухи о том, что в Южной Армии есть еще какое то тайное общество уже доходили до Славян, но долго оба общества оставались в неведении друг о друге. Чтобы упал покров этой тайны, нужно было, чтобы член одного Общества вздумал принять и посвятить в тайну члена другого. Однако, если по службе многие из них встречались друг с другом, то по социальному положению они принадлежали к двум плотно отгороженным друг от друга мирам. Лагерный сбор всех частей III Корпуса в окрестностях Лещина сильно увеличивал шансы взаимной встречи. Нужен был случай и случай этот представился в лице человека, принадлежавшего одновременно к обоим мирам — аристократически-гвардейскому кругу Южного Общества и армейскому — Славян. Трудно поверить, чтобы он был когда то подпоручиком блестящего гвардейского полка, этот пехотный капитан, пьяница и фантастически безграмотный человек. И однако это было так: когда то, в молодые годы, Тютчев «вступил в службу в Семеновский полк и служил до раскассирования ево пармейским полкам», как чудесно изъяснялся сам капитан. Ему, как и всем бывшим Семеновцам, не давали отпуска, даже для поездки к больному отцу. По этому поводу он и пришел во время лагерного сбора в Лещине повидать своего бывшего сослуживца Муравьева, — спросить совета и пожаловаться. Неразлучные Муравьев и Бестужев Рюмин встретили его ласково. Бестужев был всегда полон «электризма», пропагандистского рвения. И оба они чувствовали, что необходимо обновить состав Общества более энергичными людьми. Образ мыслей и настроения Тютчева показались им для этого вполне годными.

«Нам надо самим отыскать свободу! Не хочешь ли поступить в Тайное Общество?» — спросили они Тютчева в ответ на его сетованья. Тютчев не выдержал, открыл свою тайну бывшим сослуживцам. Он уже член Тайного Общества. «Какова же цель этого Общества?» Тютчев отвечал несуразно: «Достижение революции и уничтожение законов», но его поняли. И он и его собеседники были взволнованы. Он принес им «Правила» и «Клятву» Славян и обещал познакомить с кем-либо из сотоварищей. И сейчас же рассказал о своем открытии секретарю Славян Иванову. В день, когда 8-ая артиллерийского бригада проходила через Житомир, Иванов сообщил о сенсационной новости Петру Борисову и Горбачевскому.

Открытие поразило Славян. Пошли возбужденные свидания и разговоры. Тютчев и его товарищ Громнитский, тоже бывший семеновец, пришли в «шалаш» к Муравьеву. Там встретили они еще одного «Южанина», полковника Тизенгаузена; и Муравьев и Бестужев открыто говорили при них о «предмете, касающемся Общества». Назывались части, преданные Обществу: большая часть II-й Армии готова, 4-ый корпус, 2-ой, 7-ая дивизия и гусарская дивизия за них. При таких силах революция произойдет без кровопролития, — кто осмелится противостоять им? Головы Славян сладко кружились!