Декабристы

Полковник в данном случае умело воспользовался не только неразберихой в системе армейского довольствия: в соответствии с высочайшим указом Вятский полк должен был получать деньги и вещи только из Балтской, а никоим образом не из Московской комиссии. Учел он и субъективный фактор — алчность государственных чиновников. Начальник Комиссариатского департамента, ведавшего всеми комиссариатскими комиссиями, генерал-кригскомиссар Василий Иванович Путята оказался втянутым в дело о двойной выдаче денежных сумм: именно после его вмешательства Майборода получил деньги.

Вряд ли генерал-кригскомиссар пошел на преступление только из уважения к Пестелю и его эмиссару^{1034}. По крайней мере, в одном из анонимных доносов на Путяту, поданных А. А. Аракчееву в 1824 году, начальник Комиссариатского департамента характеризовался как человек «без образования, без учения, с самым посредственным умом, но с самым пронырливым характером». При этом, по словам автора доноса, «при малейшем собственном верном доходе, при расходах его, при сильном желании жить весело» генерал-кригскомиссар тратил «десятки тысяч рублей в год»^{1035}. Впоследствии Путяту с позором изгнали с должности и посадили за злоупотребления. Больше года он провел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости^{1036}.

Добиваясь двойной выдачи денег, Пестель не учел липких рук капитана Майбороды. До командира вятцев шесть тысяч рублей не дошли — Майборода их просто присвоил^{1037}. Видимо, деньги, привезенные казначеем Бабаковым, Пестель уже истратил. Сумма же, которую получил Майборода, должна была оказаться в полку налицо. Когда же после возвращения капитана выяснилось, что этих денег нет, Пестелю оставалось лишь ждать серьезных неприятностей.

И Пестель, и Майборода оказались в итоге участниками уголовного преступления. Однако для полковника финансовые махинации никогда не были самоцелью: известно, что жил он скромно, на личные нужды казенные средства не тратил. Деньги были необходимы ему для организации военной революции: они шли, в частности, на подкуп его непосредственных начальников — командира дивизии князя А. В. Сибирского и командира бригады генерала П. А. Кладищева^{1038}. Результатом же революции должны были стать свержение самодержавия, установление республики, отмена крепостного права, обеспечение всем гражданам юридического равенства и в итоге процветание России. В 1826 году Пестель рассказал на следствии, как, «представляя себе живую картину» всеобщего счастья после победы революции, приходил в «восхищение и, сказать можно, восторг». Ради этого счастья он был готов «не только согласиться, но и предложить всё то, что содействовать бы могло к полному введению и совершенному укреплению и утверждению сего порядка вещей»^{1039}. Капитан же Майборода был обыкновенным вором, верившим только лишь во власть денег, и этим кардинальным образом отличался от своего полкового командира.

После истории с Московской комиссариатской комиссией личные отношения Пестеля и Майбороды были разорваны. «Майборода поехал в Москву в октябре 1824 года и возвратился в мае или начале июня 1825… После того имел я свои причины быть им весьма недовольным и с того времени весьма сухо с ним обходился, так что после его возвращения ни разу с ним об обществе не говорил», — показывал Пестель на следствии^{1040}. Но Майборода имел все основания полагать, что командир, несмотря на сухость обхождения, покроет в этот раз и будет продолжать покрывать в дальнейшем его растраты, иначе сам окажется под обвинением, а вся его тайная организация — под угрозой разоблачения. Понимал капитан, что недостача в полку не будет раскрыта и замешанными в финансовые дела Пестеля вышестоящими командирами. Вернувшись в полк, Майборода практически открыто, никого не боясь, занялся прямым хищением солдатской собственности: удержал часть жалованья служивых, присвоил 308 рублей, «заработанных нижними чинами в 1825 году»^{1041}.

Ситуация резко обострилась в начале осени 1825 года. Приближались ежегодные инспекторские смотры полков 2-й армии, и недостача денег в полку могла обнаружиться, что повлекло бы за собой в лучшем случае позорное разжалование командира Вятского полка в солдаты, а в худшем — крах Южного общества. Пестель принял решение начать подготовку к революционному выступлению.

В сентябре 1825 года он отправил 1-ю гренадерскую роту во главе с Майбородой в селение Махновка, где находился штаб князя Сибирского, для несения караула^{1042}. Очевидно, отсылая растратчика, Пестель хотел скрыть от него приготовления к выступлению. При этом он установил за бывшим помощником слежку, которую вели прежде всего местные евреи — полковые поставщики и тайные агенты командира вятцев. Но их усилия, видимо, казались Пестелю недостаточными.