Декада. Столетие разрушения

– Рауль, я пойду, – запротестовала Гера. – Вы с Даной связаны кровными узами и при этом связаны с нами. Это идеальный вариант, мы сможем лучше вас чувствовать. А вы нас. К тому же я больше тебя читала про лес. И в плане оперативного сочинения заклинаний я лучше тебя. А там это пригодится.

– Ну, конечно!

– Рауль, – Лорел его обняла, – все будет хорошо. То, что тогда я доверилась Дрейку, не было ошибкой. Мы многое узнали… Послушайте, Дрейк собирался в галактический архив. Может мне стоит поехать туда?

– У тебя есть лишний отпуск? Или лишние деньги? У семьи Дрейка денег куры не клюют, – возмутился Рауль, – и несмотря на то, что он не общается с родителями, деньгами они все равно с ним делятся. И, Лорел. Не бегай за ним.

– Рауль! – Лорел разозлилась. У нее в голове крутилось столько ответных слов, но она чувствовала, что бы она сейчас не сказала, все они будут видеть в ней брошенную девушку. – Мне сегодня надо папе помочь. Извините ребят. Мы пойдем в лес на следующей неделе. Надо будет подготовиться. А сейчас я пойду… Мне правда очень надо домой, – она схватила пальто и быстро вышла на улицу.

– Лорел, – за ней выбежал Джеймс, – как ты?

Лорел на ходу оделась:

– Я в порядке. Если меня еще кто-то спросит, как я, с ума сойду.

– Прости, – он улыбнулся. – Давай сходим с тобой куда-нибудь? Куда угодно. Куда тебе захочется.

– Джеймс… Прости, это не очень хорошая идея. Мне сейчас некогда…

– Я понял. Ты очень занята. Просто подумай об этом. Я бы мог отвезти тебя куда угодно. У меня много возможностей. Тебе нужен кто-то, кто будет заботиться о тебе. Почему бы тебе не дать мне шанс?

– Я… – Лорел почувствовала легкое головокружение. – Извини. Я подумаю над твоим предложением. Но мне надо сейчас домой, – Лорел поспешила.

По дороге она вызвала такси. Девушка села и задумалась. По ее ощущениям доехали они очень быстро. Лорел вышла, заплатила и забежала домой. Папа был дома. Услышав, как хлопнула дверь, он вышел посмотреть, кто пришел.

– Я думал, ты ушла на весь день, – он улыбнулся, подошел к дочери и намазал ей на нос клубничный джем.

– Пап, – она усмехнулась, – ну что ты делаешь? – она стерла джем и обняла отца.

Папа Лорел – Феликс Деальен. Высокий сильный мужчина. Темно-каштановые волосы доходили ему до острых скул. Нос был немного кривоват из-за перелома в юношеские годы, но его красила небольшая горбинка. Худое лицо со строгими бровями и красивыми голубыми глазами как у Лорел.

– Я сегодня решила побыть с тобой, – Лорел сняла верхнюю одежду.

– Когда ты была меленькая, ты обожала клубничное варенье. Ела его прямо из банки и всегда пачкала кончик носика, – он улыбнулся. – Я рад, что ты дома. В последнее время ты проводишь все время с друзьями. Я пишу новую книгу. Мне надо будет уехать в командировку на пару дней. Ты не против?

– Конечно нет, пап, ты же знаешь.

– Хорошо. Будешь кушать? Я приготовил блинчики в соусе. Как ты любишь, – он повел ее на кухню.

– Папа, ты лучший! – она села за стол.

– Лорел, что у тебя случилось? Я счастлив, что ты дома, но мне кажется, что это не просто так, – он положил ей блинчики и сел рядом.

– Я… – она грустно посмотрела в тарелку. – Я немного скучаю по другу. И волнуюсь за него. А мои друзья настраивают, что у меня все плохо. Но это не так. Я не хочу, чтоб меня жалели. Не хочу, чтоб мне говорили, что мне нужно пуститься во все тяжкие и завести роман, чтоб не переживать. Это отвратительно. Переживания и мысли делают нас сильнее и мудрее. Это то, что отличает нас от жизни одними инстинктами. Зачем люди хотят загнать всех в одни рамки? Будто связи решают все? Будто за деньги можно купить каждого? Будто нормально быть рядом с кем угодно, лишь бы забыть кого-то? Зачем забывать? Память такая важная часть нашей жизни. Осознание каждого принятого решения, каждой ниточки, приведшей к тем или иным событиям это то, что составляет нашу личность. Забери у человека память, и ты уничтожишь его.

– Лорел, – отец улыбнулся ей, – почему тебя так расстраивает то, что хотят от тебя другие люди? Кто бы они ни были. У тебя есть своя голова и свои принципы. Ты не должна моделировать свое поведение, исходя из норм привычного поведения других. И не должна обижаться на это. Если б я обижался на каждого, кто давал мне советы после смерти мамы, я бы уже лежал в психиатрической клинике с диагнозом «социопатия». Кушай, моя ненаглядная, – он порезал ей блинчики в тарелке и сверху налил еще соуса. Блинчики были сладкие, в сливочно-клубничном и карамельном соусе, со взбитыми сливками. – У каждого человека свое представление о жизни. Для кого-то в норме беспорядочные связи. А кто-то верен своему выбору. Другое дело, что в мире столько лжецов. Надеюсь, ты сможешь отличить искренность от притворства… И не обижайся на друзей за беспокойство, а если вдруг тебя кто-то обидит. Только покажи. И он познает отцовский гнев. – Он поцеловал дочь в голову.

Она заулыбалась: