Декаданс

Полина подивилась тому, как душевная нечуткость в Игоре уживается с острой, почти животной интуицией, с которой он сразу так точно оценил ситуацию. Но от этого разговор не был менее тягостен для нее, и она с досадой спросила:

– Да с чего ты взял? Это физиология, а не нравственность, внематочная беременность может произойти и у счастливых замужних женщин.

– Но это не твой случай, – заметил Игорь, – Тот, от кого ты была беременна, или не в курсе, или не желает тебя увидеть. А я вот хотел… Все это время хотел видеть тебя.

– Игорь, я тоже жалела о том, что у нас произошло, – вдруг сказала Полина, – Но ничего уже не вернешь обратно. Нам обоим надо пытаться как-то налаживать жизнь, иначе прошлое не отпустит до старости. Еще раз спасибо тебе, что пришел, но мне немного тяжело говорить, да и в сон постоянно клонит.

Она с искренней теплотой улыбнулась и протянула Игорю руку, хотя это далось ей не без усилий. Парень осторожно пожал ее и погладил Полину по волосам.

– Ну прости, Поля, что я такой дурень, – сказал он, – Всегда я все порчу, что уж скрывать… Но ты позволишь мне хотя бы иногда тебе звонить?

– Конечно, – заверила его та, – И желаю тебе успехов. Надеюсь, мы встретимся на твоих будущих выставках.

Когда Полина вернулась домой, мать показала ей подарок Игоря из Сибири, который тот все-таки завез в ее отсутствие, – берестяную корзину, в которой были красиво упакованы варенье из морошки, гречишный чай, мед и флакончик духов с запахом кедра.

– И это еще не все, – заметила Арина Юрьевна, – Вот, посмотри!

Она показала дочери буклет к выставке Игоря. На обложке та увидела себя – мечтательницу из Прованса в нарядном платье, со струящимися по плечам золотистыми завитками волос, любующуюся лавандовым полем, которое было залито полуденным южным солнцем. На титульной странице было написано от руки: «Полине на память».

– Все-таки он тебя еще любит, – грустно констатировала Арина Юрьевна.

– Я допускаю, мама, – вздохнула Полина, – Но одной любви недостаточно, чтобы жить душа в душу, как вы с папой, надо еще иметь хоть капельку мудрости. И не только женщине.

– Ну ладно, доченька, – кивнула та, – Ты отдыхай, у тебя еще несколько дней, чтобы прийти в себя, а там вернешься на работу и все понемногу остынет. Вот увидишь!

И где-то пару недель, когда Полина уже окрепла, все действительно было спокойно, но однажды девушка, вернувшись дома, увидела, что мать очень взволнована и огорчена.

– Представляешь, Поленька, сюда звонила Инга, – сказала Арина Юрьевна, – Она говорила, что будто бы у нее к тебе важное дело, но она все никак не может поймать тебя по мобильному…

– Это какие-то выдумки, мама, она мне не звонила, и сообщений тоже не писала, – отрезала Полина, – Ей зачем-то понадобилось поговорить именно с тобой. Что она спрашивала?

– Да ничего особенного, как обычно, – покачала головой мать, – Но я проговорилась, что ты недавно была в больнице, и это, похоже, ее зацепило. Ох зря! Угораздило же меня… Прости, дочка, боюсь, что не к добру она тобой интересовалась.

– Я тоже так думаю, – мрачно откликнулась Полина, – Но что теперь! Ладно: раз это у нее важное дело, пусть она и ищет со мной встречи, а я собираюсь жить как жила.

Но долго ждать не пришлось: уже на следующий вечер Инга встретила Полину у мастерской, где та работала. Весь ее облик выражал удивительную смесь небрежности и шика – льняная бледно-желтая блузка, зауженные джинсы, цветастая сумка, стилизованная под тряпичную, платок на шее в тон сумки и плетеные сандалии без каблука. Все это вроде сгодилось бы любой девочке-подростку, но Полина хорошо знала, как обманчива эта демократичность – на самом деле гардероб Инги стоил огромных, по ее меркам, денег.

Улыбнувшись одними губами, та холодно сказала:

– Здравствуй, Полина. Ты как-то странно исчезла тогда, после фестиваля, я даже не успела тебя поблагодарить за участие. Но если честно, у меня к тебе другое срочное дело.

– И ты здравствуй, Инга. Я об этом догадываюсь, – невозмутимо произнесла Полина, – Но по какому праву ты пугаешь мою мать? Как тебе вообще в голову пришло сказать ей, что ты не можешь меня найти? У тебя тоже есть родители! Они никогда не объясняли тебе, что от таких слов кондратий может хватить?

– Признаю, я переборщила, – кивнула Инга, – Но все же, как я понимаю, в порядке! Иначе ты бы сейчас здесь не была, верно?

«Вот же здоровый цинизм!» – поразилась про себя Полина и ответила:

– Так что за дело, Инга? Мне вообще-то пора домой, поэтому не стоит затягивать.

– Арина Юрьевна сказала, что ты была в больнице, – неторопливо заговорила Инга, – Я, конечно, не стала выспрашивать подробностей, но есть такая штука, как женская интуиция, и я с ее помощью кое-что сопоставила. Полина, ты делала аборт?

– Увы, Инга, интуиция тебя подвела, – усмехнулась Полина, хотя ей было очень тревожно, – Нет, это был не аборт, а все остальное я с тобой обсуждать не намерена.

– Какая же ты неприступная, – вдруг сказала та, окидывая собеседницу нехорошим взглядом, – И тебе совсем не интересно, что меня натолкнуло на такую мысль?