Декалог 1: Загадка

— Я велел тебе оставаться с ним! Если ты меня любишь, как ты могла оставить его на милость людей Пердикки?

Птолемей отвернулся, он чувствовал себя преданным.

— Послушай меня, Ракотис, — сказал он. — Меня предали. Мой сын мёртв. Если не хочешь, чтобы вместе с ним погиб весь Египет, сделай так, чтобы твой звездолёт заработал. Прекрати сражение. Сделай Александрию снова моей, — он настойчиво прижимал кинжал к горлу пришельца. — Сделай это немедленно, а иначе я клянусь богами, что… — он замолк, потому что гул системы управления поднялся до пиковой громкости и внезапно стих.

Сверкавшие металлические поверхности стали ноздреватыми. Хрустальные круги остановились.

Ракотис оттолкнул кинжал от своего горла:

— Системы не выдержали. Больше я ничего не могу сделать.

Птолемей смотрел на него.

— Твоему будущему конец.

— Я этого не допущу! — Птолемей бросился к Ракотису, его мышцы напряглись, рука крепко сжимала кинжал клинком вверх.

Снаружи раздался топот, шёлковый занавес отдёрнули, и комната наполнилась кричащими людьми.

И солдатами.

Армия Пердикки.

С могучим рёвом Птолемей повернулся и бросился к ближайшему солдату, который, защищаясь, занёс меч. Птолемей схватил его рукой за затылок и потянул его к себе, на кинжал. Царь и солдат столкнулись, вцепившись друг в друга, как братья, и рухнули на землю.

— Нет! — проталкивалась через толпу Барбара.

Её сознание онемело.

Она добралась до Птолемея, когда тот упал на землю и замер с открытыми глазами. Из его открытых губ текла тонкая струйка крови.

— Царь, — сказал кто-то у неё за спиной. — Царь мёртв!

А затем она видела лишь то, как распутываются тела двух воинов, слышала только последние вздохи двух тел, откатившихся в разные стороны. И Барбара подняла руки к глазам, чтобы не видеть то, что заставило её издать безумный крик.

Солдат, который ценой собственной жизни лишил жизни её мужа, был Йеном Честертоном.

* * *

Над городом мерцающая сфера звездолёта Ракотиса превратилась в событие в форме тора, окружающего пульсирующую светящуюся сердцевину. Событие взорвалось, обрушив на город град измерений.

Солдаты, рабы, мужья, жёны, дети и животные кричали, их разумы гасли, их голоса были лишь тоненькой струйкой в серебряном водовороте. Буря пронеслась по прошлой и будущей истории, безумный монтаж набрал темпоральную инерцию и сжался, схлопнулся в единое событие, один момент пространства-времени.

Пульсирующая светящаяся сердцевина разрасталась и опускалась.

Она коснулась города.

Плоть и мрамор расплескались по улицам.

* * *

Схватившись за тела двух самых дорогих ей мужчин, Барбара стояла на коленях среди обломков библиотеки. Город вокруг неё был разрушен. В пустых оболочках зданий угасал огонь. На разбитых улицах лежали полурасплавленные тела.

В воздухе висел дым, он раздирал её горло. Она уже не могла плакать, не могла ничего чувствовать; онемевшее существо в форме женщины, у которого не было голоса, чтобы закричать, не было сердца, чтобы что-то чувствовать.

Она была ничем. Пустая оболочка. Её сознание было на краю безумия. Её терзало чувство вины. Она не могла его больше терпеть.

… моя вина, это всё моя…

На время, которое одновременно и не было временем, и было всеми временами, она опустилась на колени, окружённая руинами. Тела, которые она обнимала, медленно остывали.

Затем рядом раздался звук. Ракотис.

Она обернулась, выронив тела, и бросилась на пришельца. Отчаянно прижалась к живому, когда уже не верила в то, что что-то ещё могло жить.

Ничего не сказав, пришелец прижал её к себе.

Через мгновение она услышала шаги, и стук деревянной трости по каменным обломкам.

— Я так и подумал, что найду вас тут.

Голос был знакомый, одновременно старый и молодой, он воодушевлял и успокаивал. Барбара обернулась.

— Доктор, — прошептала она. — Птолемей мёртв. Йен мёртв. Это моя вина. Я изменила историю. Я изменила мир.

Доктор прикусил губу. Опёрся на трость. Подождал.

Тишину нарушил Ракотис:

— Вина не только ваша, — тихо сказал он. — Мы оба виноваты.

Барбара умоляюще посмотрела на Доктора:

— Я никогда вас ни о чём не просила, — прошептала она.

Доктор не ответил.

— Пожалуйста!

— Мне запрещено вмешиваться. Запрещено!

— Мы оставили Сьюзан в будущем, — тихо сказала Барбара. — В будущем, которое я изменила. Что с ней будет, если вы не вмешаетесь?

Доктор отвернулся, но Барбара успела увидеть гнев на его лице. Он начал говорить. Остановился. Вынул из кармана книгу. Маленькая книга, ничего особенного, переплёт из кожи и ткани.

— Это книга, которую я взяла у Аристотеля, — тихо прошептала она. — Восемь лет назад.

— Аристофан нашёл её мне во дворце. Эта… книга, как вы её назвали, это вовсе не книга. Её сюда доставили из двадцатого века этой планеты. Но даже и там не настоящее её место.

— А где?..

— Она из библиотеки на моей планете. Я ещё не понял, как она попала на Землю, но не это важно. Важно то, что Аристотель добыл её для библиотеки, воспользовавшись транс-временной архитектурой, которую Ракотис установил для путешествий в будущее.

Он помолчал.