Голос
Кшиштоф. Пускай Павел сразу идет домой.
Последние метры, отделяющие его от соседнего дома, Кшиштоф преодолевает уже бегом. Машинально сжимает в руке мешок, совершенно о нем забыв. Несколько человек пробегают в разные стороны. С воем сирены проносится еще один милицейский автомобиль.
Кшиштоф. Простите… Павел у вас?
Девушка. Грипп… не смогла заниматься. Я их отпустила.
Кшиштоф. В котором часу?
Девушка. В четыре, сразу как пришли.
Кшиштоф. Нету их там. Она заболела.
Езерская. Лед на пруду провалился.
Кшиштоф. Этого не может быть.
Езерская. Провалился. Провалился.
Кшиштоф. Послушайте… Он не мог провалиться.
Езерская. Да, да… провалился.
Кшиштоф. Ты не видела Павла?
Оля. Видела… в школе. Мы разговаривали. Он рассказал мне свой сон.
Кшиштоф вбегает к себе в подъезд. Там никого нет. Кшиштоф закрывает глаза и беззвучно считает до двадцати. Потом медленно нажимает кнопку лифта и терпеливо, словно ничего не случилось, ждет. В лифте стоит еще некоторое время, не закрывая дверей, потому что увидел медленно бредущего старичка. Старичок нажимает кнопку второго этажа, окидывает Кшиштофа строгим взглядом. На своем этаже неуклюже выходит из лифта. Кшиштоф так же спокойно ждет, затем нажимает свою кнопку. Лифт приходит в движение. Видно, что Кшиштоф решил действовать рационально.
Кшиштоф. Павел? Павел!
Кшиштоф. Ирена?
Ирена
Кшиштоф. Павел тебе не звонил?
Ирена
Кшиштоф. Сейчас.
Ирена
Кшиштоф. Не было у него английского, в том-то и дело.
Ирена
Кшиштоф. Не знаю. Его нет.
Ирена
Кшиштоф. Не знаю. У меня разлились чернила.
Ирена
Кшиштоф. Ничего. Пузырек ни с того, ни с сего лопнул. Чернила вылились.
Ирена
Кшиштоф. Его нет. Тут, кажется, лед провалился. На нашем пруду.
Ирена