Дьячок приладился ухом к двери и, иронически прищурив один глаз, проговорил:
– Пир Валтасара! [2] да нам что же?.. Мы яко служители церкви…
Часов в десять ночи падал небольшой снег. Дьячок с сыном ехали по полю; между ними на возу лежал мешок с христославными курами, которые при каждом ухабе вскрикивали и утаскивали мешок на край саней.
– Ну! наши приехали! – сказала пономариха, услыхав под окном скрип саней, и понесла в сени ночник.
– Здравствуй, жена, – слышался хриплый голос пономаря, – вот это тебе пироги…
– Ваня, беги скорей в избу… несите сюда мешки…
Декалов вошел в избу весь в снегу; мать принялась распоясывать его, причем на пол упал мешок с деньгами. Старуха пускала под печку кур и говорила:
– Первой… другой… а это кочет… вот и утка…
– Здравствуй, жена, – сказал явившийся пономарь. – Эко нахрюкался!
– Первое, – продолжал хозяин, растопырив руки, – Агафья Ермолаевна тебе кланяется и пеняет, что ты ее не проведаешь…
– И! городит!.. она, чай, знает, когда мне проведовать?..
– А кум прислал тебе заочно утку и обещался заехать… Были у помещика Егора Ивановича… он дал Ване гривенник… Что ж нам?..
Через час пономарь лежал в углу на полу и говорил: «Дети мои! отец ваш много испытал!» Декалов спал на печи.
Огонь давно потух; в трубе гудел ветер; под печкой иногда, ссорясь с курами, ворковали голуби. В полночь хата выстыла до того, что протрезвившийся пономарь собрал с полу свои пожитки и отправился на печку. В избе прокричал один петух, за ним другой… с надворья заголосил третий… ветер жалобно выл под окном и посвистывал в плетневых сенях… от бури хата часто вздрагивала… Закричали «вторые петухи»; Декалов проснулся и начал ощупывать печку; он осторожно спустился на пол.
– Бабушка!
– Что ты, батюшка?
– Проводите меня.
– Господи благослови… где это мои башмаки?.. Студено как стало в избе-то…
Примечания
1
2