Декамерон 1914

Многие наши читатели интересуются причиной взрыва санатория «Красный шахтер» для горняков-стахановцев, расположенного в Кавказских горах. Кое-кто, по своему невежеству, говорит о некоем якобы «проклятье», витающем над этими местами.

Причина этого суеверия такова. Прежде на месте «Красного шахтера» располагалась гостиница «Парадиз» (что означает «Рай»), предназначенная для «чистой публики» – всяческих князьёв-графьёв, купцов, генералов и прочих старорежимных мироедов. И вот накануне Империалистической войны загадочным образом там вдруг бесследно исчезло с десяток постояльцев.

Однако, оказывается, исчезли они не так уж и бесследно. Тем взрывом, о котором речь, из-под земли было выброшено три давних трупа; возможно, далее найдутся и остальные. Ну а о том, по какой причине устроили когда-то в этом «Раю» сатрапы царского режима, нам остается лишь догадываться.

Ну а недавний взрыв, как установлено, вызван вовсе не каким-то «мистическим проклятьем», а выходом подземного газа, то есть событием хотя и прискорбным, но научно вполне объяснимым.

Иной вопрос: как инженеры не предусмотрели такую опасность? Но на этот вопрос ответ уже имеется. Два инженера дали показания, что действовали по заданию троцкистско-зиновьевского блока, продавшегося британской разведке и теперь ожидают, когда их настигнет суровая рука пролетарского возмездия.

Так что никакой мистики, граждане любители суеверий!

Что же касается уже восстановленного «Красного шахтера», то он уже ждет в этом году новых гостей, которые непременно туда прибудут. Благо, мы живем в такой стране, где люди более не исчезают бесследно.

Вот, пожалуй, с моей стороны и все. Далее, коль заинтересовались, смотрите сами.

Март 1958 года

РУКОПИСЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО СТАТСКОГО

СОВЕТНИКА, ПРОКУРОРА N-ской ГУБЕРНИИ

ПЕТРА АРИСТАРХОВИЧА ВАСИЛЬЦЕВА

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Хароший файтон. – Гномы. – Обитатели

пансионата «Парадиз». – Первый покойник. –

Адская машина. – Белая смерть.

От вокзала в Пятигорске, куда мой поезд прибыл в предрассветную рань, до отеля «Парадиз», расположенного в горах, я добрался утром после небольшого приключения.

Вез меня туда фаэтон, на козлах которого восседал горец, грозного, но весьма бутафорского вида, в бурке, в папахе, при большущем кинжале (думаю, с картонным клинком) и серебряных газырях. Снаружи на обшивке фаэтона белой краской было размашисто начертано:

ХАРОШЫЙ ФАЙТОН

ВИСЬОЛИЙ АНТОН

ЕЗДЕМ НА ВОДЫ

И ОБРАТОН

С другого бока имелась надпись:

ОТЭЛЬ ПАРАДИСЬ И ОБРАТОН, –

как раз и подвигнувшая меня сесть именно в эту колесницу. Про отель «Парадиз», расположенный неподалеку от источника целебных вод, я прочел несколько весьма лестных отзывов в журнале, посему именно туда и держал путь.

Однако после двух с половиной часов езды что-то внизу надсадно треснуло, и пол подо мной грохнулся оземь.

Я выкарабкался наружу и увидел, что одно колесо катится к обочине, а висьолий Антон со всех ног догоняет его. Когда он прикатил наконец колесо назад, я не удержался и съязвил:

– Харошый, говоришь, файтон? – на что горец невозмутимо ответил:

– Файтон харошый, ось г…но. Щас поедем.

Усомнившись, что даже такой «харошый файтон» может ездить без колес, я спросил:

– «Щас» – это когда?

– Щас… К обеду почин'uм.

Я посмотрел на часы. Было семь часов утра. Спросил:

– К обеду, говоришь? – на что воспоследовал ответ:

– К ужину – точно почин'uм.

(«М-да!..»)

– А пешком дойду?

– А чего нет? Щас и дойдешь.

– «Щас» – это к обеду?

– Не-е, к завтреку.

– И как идти?

– Да вот… – Рука его продклала петляющие движения, на словах это, однако, звучало: – Прамо, прамо и прамо.

И я двинулся в путь «прамо», то есть петляя, как мне было указано, по дороге, проходящей меж гор, благо, из вещей у меня был всего лишь один довольно небольшой саквояж.

– – —

…Ныне, когда уже позади все перипетии этой кровавой истории, которую я теперь, находясь на пороге Вечности, зачем-то взялся записывать, должен сказать и о своей скромной персоне…

Хотя – кому должен, почему должен? Этой самой Вечности я не должен ровным счетом ничего (уж не настолько я преувеличиваю свою роль во вращении Мироздания), а на отзывы читателя нисколько не рассчитываю, как и вообще на публикацию сей рукописи. Во всяком случае, при своей жизни, которая уже вплотную уперлась в те самые Врата. Просто какие-то навыки, приобретенные мною за немалую жизнь, понуждают к связности повествования. И тут мне никак не обойтись без упоминания о самом повествователе и о его гномах, которые еще не раз будут здесь появляться.

Но прежде – о себе.

– – —

Сейчас мне 37 лет и из-за этих самых гномов уже вряд ли когда-либо исполнится 38.