Декамерон 2 (СИ)

Брат его по несчастью дожил до седины на висках. Свою жизнь он любил. Миротворец-ветеран поглядел на него со значением. Парень казался последним болваном.

Альдред и сам потерял дар речи: настолько глупость миротворца поражала.

К тому же, таким ходом сведений косвенно ему не выпутать.

Чернокнижник скривил губы в отвращении. На поводу у эмоций не пошёл.

Он не стал вытирать мантию об морду потного инквизитора. Свою позицию миротворец прояснил.

Террорист лишь еле заметно улыбнулся и проговорил мягко:

— Понима-а-ю…

Ренегат не успел среагировать и упасти заносчивого паренька от гибели.

В миг ладони террориста объяли потоки лилового эфира. Его отблеск заплясал на стенах тёмного Зала Суда. Ренегат разглядел две дрожащие тени.

Чернокнижник вцепился в лицо юноши. Голова миротворца вспыхнула потусторонним факелом.

Палач осклабился, наблюдая, как плоть, кости и мозг плавятся от порчи и растекаются в едином потоке. Будто лёд весной. Жижа покрывала кисти рук.

Схваченные инквизиторы вопили, что было мочи.

Один — от невыразимой боли, второй — в ужасе.

И сложно было сказать, кто громче в этом диссонансе.

Апельсины просто стояли и смотрели, в глубине души радуясь, что столы перевернулись. Ведь охотник стал жертвой, а добыча — хищником.

Ренегат стиснул зубы, думая над тем, как теперь быть.

— Так паршивцу и надо, — бросил кто-то из апельсинов.

Голова миротворца сгнила до самой шеи. Только тогда чернокнижник позволил безжизненному телу пасть на спину в неестественной позе.

Второй латник смотрел на гибель сослуживца, пуская сопли, слёзы и слюни. Более того, гульфик его тоже стал мокрым от мочи.

В кандалах для мертвеца не было необходимости, и маг, державший барьер, снял его мановением пальцев.

— Ну а ты? — переключился гексер. — Посговорчивее будешь, чем твой дружок?..

Чернокнижник склонился над ним, глядя испытующе через латунный щиток, и гневно сопя.

Миротворец отбивал зубами чечётку, пытаясь убедить себя, что лучше пойти на попятную, ведь спасения ждать неоткуда.

В то же время мучители обещали проявить милосердие.

Он сглотнул и пробормотал:

— Я всё скажу, только прошу, отпустите меня! Я… я всего лишь исполнял приказы. Против вас я ничего не имею! У меня… у меня семья, дети!

— Это прекрасно! — отозвался магистр с наигранным умилением. — Не таи. Расскажешь — и можешь ступать к спиногрызам. Всё честно.

— Верховные… Вас же они интересуют, верно?.. Петефи отправился к герцогу на аудиенцию в замок. Он и его свита ближе к утру должны вернуться. А Буассар и персекуторы планировали налёты на вас. Собираются зачистить места, где вы окопались. Они убьют всех. Понятия не имею, когда вернутся.

Гексер поджал губы, размышляя об услышанном. Он сипло выдохнул, закипая от гнева. Сектант хотел одним выстрелом убить двух зайцев: и вырезать в одном месте оставшихся инквизиторов, и захватить Верховных.

Однако план оборвался, ведь сведения в сегодняшних реалиях так быстро устаревают. Впрочем, невелика потеря.

— Ну что ж, хорошо, — произнёс чернокнижник, вставая. Он часто закивал, примерно представляя, какие действия следует предпринять в дальнейшем. — Ещё кто-нибудь остался?..

— Все остальные мертвы уже… — проронил миротворец, ожидая только одного — чтоб кандалы исчезли и перестали жечь ему руки.

— Славно! — добродушно ответил магистр.

Из широкого рукава в его ладонь лёг серповидный кинжал. Лезвие блеснуло в тусклом магическом свете. Всего на мгновение.

Чернокнижник тут же полоснул старого латника по горлу. Тот внимательно выслушал его соображения перед смертью.

Кровь брызнула фонтаном.

Инквизитор, захлёбываясь, рухнул лицом на плиточный пол.

— Я человек слова, — начал гексер. — Противоположности — это ложь. Но Равновесие в Аштуме — истина. И ты действительно отправишься к своим родным. На тот свет…

Питание не доходило до мозга латника. Он потерял связь с реальностью прежде, чем осмыслил сказанное. Его поставили в безвыходное положение. Узнали, что хотели. Раз так, пёс Инквизиции был больше не нужен и не важен.

— Похоже, нам придётся задержаться в этом славном заведении, братья, — подытожил сектант, стряхивая с кинжала последние капли крови. — Тито, да убери ж ты кандалы! Эфир надо беречь…

— Да, магистр! — подал тот голос.

Псионик засмотрелся на казнь тех, кто мучил его всю жизнь.

Мрак вернулся в Зал Суда. Старый миротворец ещё бился в конвульсиях, и освобождённые руки его разошлись в разные стороны.

— Верховные Инквизиторы будут здесь, так или иначе. Дождёмся их. Сорвём их головы с плеч и отправим порталом в Цим. Наши единомышленники в Вечном Городе займутся остальным, — рассуждал тот, посвящая в замысел учеников.

— Я извиняюсь, достопочтенный магистр, но для чего нам такие «трофеи»? — спросил один из апельсинов.

— Хороший вопрос, Эннио, — поощрил его магистр.

Он переминался в луже крови с ноги на ногу.

— Прямо сейчас Янтарные Башни рушатся по всему Равновесному Миру. От залесских княжеств на востоке до Кордугала на юго-западе. Не буду врать, братья мои, начинания Братства не везде ждёт успех. Но саргузский Круг Магов — точно вам говорю! — в числе победителей.