Декамерон 2 (СИ)

— В госпитале Сестёр Милосердия много врачей. Но не каждому из них под силу совладать с этой напастью. Мне же… довелось попасть к доктору, который и впрямь понял, с чем имеет дело. Состояние моё, если верить наблюдениям санитаров, было близко к критическому. И тогда пришёл он. Велел отнести меня в операционную.

Фульвио улыбнулся. Дезертир тонко прочёл на лице иноземца то чувство, что вдруг того охватило. Благодарность. Вероятно, клирик на смертном одре разуверился в своих шансах на выживание, раз уж даже Противоположности отвернулись от него.

Но не человек — простой, из плоти и крови, однако же обладающий знанием. Это должно было сломать его устои, его религиозность. Но нет. Появление врача будто стало частью провидения.

Подарком не судьбы, но Света и Тьмы.

— Усыплять меня не стали. Было больно даже просто шевелить руками и ногами. Слабость и так сморила. Я потерял сознание. Прямо на операционном столе. До сих пор не знаю, каким чудом, как ему удалось очистить меня от болезни. Но у него это удалось.

Альдред напрягся. Так и не дослушав до конца, он размышлял над возможными причинами внезапного исцеления. Если уж магия была бессильна, что в Равновесном Мире могло обратить в ничто пагубную силу Бога Смерти?..

— Я очнулся. Мою койку отдали новому пациенту. А мне велели идти. На расспросы медики лишь качали головой, раздражались, требовали не мешать им. Я не знаю, кто меня оперировал. Как выглядит. Как зовут. Он пришёл из ниоткуда и ушёл в никуда. Не знаю, вылечил ли он кого-то, кроме меня. Но он это сделал. Как будто одним лишь прикосновением. Одним своим появлением.

— Что это значит? — буркнул Флэй.

— До операционного стола я претерпел немало. Меня отпаивали травами, маслами, кормили мёдом со специями. Без толку. А когда вздулись лимфоузлы и образовались бляшки, прижгли их. Несусветная боль. Всем, у кого они были, пришлось через это пройти. Состояние моё улучшилось. Но ненадолго. Похоже, пункции, прижигания — меры только лишь усугубили течение болезни. Яд просто ушёл глубже в тело…

На Альдреде не было лица. Сам того не ведая, он просто украл у самого себя ценное время, поспособствовал развитию болезни в организме. Его зубы скрипнули.

— И ты вернулся в храм, верно? — спросил он, отворачиваясь.

Погонял воздух во рту. Хотел взвесить риски, но понятия не имел, с чем может столкнуться после самолечения.

— Всё правильно. Как ни в чём не бывало. Более зараза меня не трогала. В церковь Первых Уверовавших то и дело приходили больные горожане. Я больше высматривал их на мессах, чем помогал пресвитеру. Всем, кого замечал, я велел идти в госпиталь Сестёр Милосердия. Искать врача, что оперирует больных. Кто-то слушал, кто-то — нет. В конце концов, пресвитер прознал о моей деятельности.

Фульвио непроизвольно сжал кулаки в сожалении. Корил себя за беспомощность перед лицом высокого духовного сана.

— Он запретил пускать больных. А во время очередной мессы предложил пастве остаться в церкви. Этот храм, говорил он, — своего рода ковчег, в стенах которого можно пережить мор. Воины Хоругви проявили с ним солидарность. Мы пускаем только тех, кого ещё не поразила моровая напасть.

— А остальных?..

— Мою историю знают все Воины Хоругви. Они веруют в Свет и Тьму. Без исключения. И видят божий дар в способностях доктора. Соответственно, каждый, кто претворяет вход в наш храм. Колокола служат сугубо для привлечения внимания горожан. Тем, кто здоров, мы предлагаем вместе пережить поветрие. А тем, кто заболел, — прийти в госпиталь Сестёр Милосердия. Отыскать врача. Он должен быть там. Должен.

— За те дни, что свирепствует болезнь, многое могло измениться и не раз. Почему ты считаешь, что этот доктор ещё жив, и находится там?..

Клирик улыбнулся снисходительно.

— Брат Веларди, церковнослужители с врачами не так уж и отличаются. В тёмные времена сановники держатся Церкви. А доктора — больниц. И те, и другие преследуют священный долг по спасению людей. Спасению душ и тел больных.

Слова иноземца не были лишены смысла. Уже полностью облачившись в обмундирование, Альдред принялся натягивать портупею. Рука потянулась к Прощальной Розе. Он заявил:

— Может, и так. Но врач — всего лишь простой смертный. А значит, он мог умереть и сам. Разве нет?

— Поверьте на слово, он знает о поветрии очень и очень много. Быть может, больше, чем кто-либо из людей, живущих в Равновесном Мире. А значит, знает, как не допустить собственной гибели. Наверняка он ждёт людей, ищущих его помощи, как мы ждём их здесь, дабы защитить под надзором Света и Тьмы.

Альдред хмыкнул, закончив с портупеей, и подошёл к чужеземцу. Тот и впрямь не шелохнулся, даже зная, что инквизитор заражён. Он просто поглядел на ренегата снизу-вверх, так и оставшись на краю купели.

Дезертир помолчал некоторое время. Он поймал себя на устойчивом ощущении неловкости, что брала своё начало у самых ворот в дом Противоположностей. Подобные эмоции были ему не свойственны.