Декамерон

В тот день ей опять вспомнился Денис… растопыренные курчавые волосы… энергичный диковатый взгляд… нет, не потащилась… спокойно знала – не её тип… не получалось у неё с красавцами… но в нём чувствовалась какая-то непонятная высота… совсем не подходило его теперешнее выражение лица к тем скандальным фоткам десятилетней давности… словно другим человеком стал… отец курирует проект… скорее оплачивает… вспомнила лицо Калюжного-старшего… в нём спрятано что-то свирепое, медвежье… может пробить любую стену… но он не мог увлечься проектом о Ренессансе… слишком большой риск для публичной фигуры… несолидно, если попадёт в газеты… сплетни пойдут… зачем ему такое?

Назавтра на работе снова думала о проекте Дениса… никогда не сталкивались ни с чем подобным… поспрашивала Артёма… он инженер и умница… не слышал, не знает… поискала на интернете – ноль… нашла лишь инфу о покупке Калюжным недвижимости где-то в нечернозёмной полосе.

Лежала дома на диване в тупой прострации… случайные мыслишки появлялись и исчезали… плавали мелкой рыбёшкой… упорно отказывалась думать о суточных мужьях… но постепенно поняла, что тема её волнует… всё ж таки из ряда вон…

– (Оля, себе): Денис прав… я пробовала парней наугад… многие не нравились с самого начала… всё равно давала… надо же кому-то дать!.. ходила везде с подружками, чтоб парни посмотрели, подошли и выбрали… а если кто-то нравился, то боялась сама начать – мол, он сразу всё поймёт… тупая равномерная жизнь… и вдруг – этот проект… взволновал тебя… сначала отвергла, а сейчас всё лезет и лезет в голову.

Долго вспоминала парней, с кем спала… насчитала четырнадцать… только с Андреем появилось нечто похожее на любовь… ужаснулась, как бездарно гробит свою жизнь… Есенин написал: «я не буду больше молодым», когда ему было двадцать шесть… Оле было двадцать пять… не любила вспоминать, что это уже не первая, а вторая молодость… скоро её будут называть не гёрла, а мать… ну-ка, мать, беги ко мне в кровать… передёрнуло… долго ругала себя нелицеприятными словами… пока не надоело… отринула всё прочь – её постылое одиночество, затянувшуюся дурость, неотразимые больные вопросы и Дениса с его проектом… заснула на диване, свернувшись комочком и замотавшись в плед… ночью показывали клёвый сон… будто гребёт куда-то веслом с борта, как индейцы… на лодке в трусах и пилотке…

………………

Назавтра снова Петя объявился… приглашал на вечеринку… вздохнула и пошла… напилась и целовалась с ним… зря… только раззадорила парня… он руку под кофту сунул… сперва захватило… потом услышала его тяжёлое дыхание и поняла, что не сможет… притворилась, будто ей нужно в туалет, и удрала домой, наскоро отыскав куртку в общей свалке брошенных одежд.

***

Нинка

В субботу вечером пошла к Нинке с бутылкой портвейна… они учились в одном классе и сохранили девичью дружбу… та всегда была хулиганкой… рано связалась с бригадой… стала долбёжкой… влюбилась в одного… ей пригрозили… за младшую сеструху забоялась, осталась в банде и не уехала к нему… а он звонить перестал… Оля однажды спросила её – как это быть долбёжкой?.. давать всем подряд?.. Нинка детали не рассказывала, лишь плечами пожимала… мол, ничего особенного.

– (Нинка): ну помнишь – в школе на медосмотре… доктор тебе палочку в рот засовывает горло и гланды обследовать… ну и что?.. палку вынет, а ты вся прежняя.

– (Оля): нас во втором классе как-то в поликлинику на день сбагрили… глистов гнать… положили мальчиков и девочек на кровати рядом… что-то там в попу вставляли… вроде кислород… недалеко от меня один мальчик лежал… переглядывались… между нами возникла тайна, словно мы запретное и взрослое затеяли… играли полчасика… а потом его медсестра увела… и больше я его не видела.

– (Нинка, расхохоталась): его увела медсестра, и больше я его не видела – это классика!.. мемуары – моя любовь с психом!