Декамерон по-русски

Стрелец не принял вызов, но специально обученные люди, опера Тугриков и Голубовский, отреагировали как надо: шумно залегли в кустах у крыльца и из-под ненадежного прикрытия мусорной урны велели психованному стрелку немедленно бросить оружие.

Это справедливое требование было сформулировано в элементарных матерных выражениях, однако понимание сказанного дезориентированному и в высшей степени взвинченному автовладельцу затруднил виртуозный дуэт противоугонных сигнализаций.

Второй выстрел в небо больно ранил Малую Медведицу, после чего Тугриков и Голубовский тоже по разику шмальнули в звездные выси, авторитетно пообещали отправить в царствие небесное самого мужика в трусах и вызвали подкрепление.

Домофон, не тая неприятного изумления, возбужденно сообщил некой Маринке, что во дворе, кажись, бандитские разборки, и велел всем лечь на пол.

Неизвестно, входил ли в категорию «все» безымянный дворовый кот, но именно он с подкупающей готовностью рухнул на «пол», угодив на согнутую спину Тугрикова.

Рука опера, не ожидавшего коварного нападения с тыла, дрогнула, и разбитое шальной пулей стекло чердачного окна тонко, жалобно вскрикнуло. С мелодичным плачем посыпались вниз колкие стеклянные слезы.

– Миня! – истерично завизжали на четвертом этаже у Шмульсонов. – Миня, это шо – погром?!

Гадко заругался осыпанный осколками мужик в трусах. С новой силой взвыл бедный матроскин, получивший пинка от рассвирепевшего Тугрикова. Через квартал от дома тревожно запела, приближаясь, милицейская сирена.

Всеволод Полонский расправленным плечом атланта разбил ближайшее подвальное окошко и ужиком скользнул со двора в не используемое по прямому назначению бомбоубежище. Он легко пробежался по катакомбам, каждый поворот которых был ему знаком с детских лет, и через подсобку круглосуточно работающего продуктового магазина вышел на улицу. Дежурная продавщица, сомнамбулически дремлющая у мирно квакающего телевизора с початой бутылочкой пива, проводила проследовавшего мимо нее Севу затуманенным взглядом и вопросительно икнула, но он только безмолвно отсалютовал ей испачканными перчатками и был таков.

Голова у Полонского была легкая, как одуванчик, и работала, как часы с кукушечкой. Воображаемая птичка на вопрос «Кукушка, кукушка, сколько мне на свободе жить осталось?» саркастично кукнула полразика, и Сева понял, что у него есть минут тридцать, не больше. Если за это время он не уберется куда подальше, куковать ему за решеткой в темнице сырой долго-долго!

Мимо, светясь окошками, точно хэллоуинская тыква прорезями, прогрохотал пустой трамвай. Опасаясь запомниться скучающему кондуктору, Сева остерегся пользоваться общественным транспортом. К счастью, голова у него работала, как часы со встроенным компасом. Полонский безошибочно определил кратчайшее направление к вокзалу и двинул к нему пешим ходом через парк.

Стайка весело хохочущих привидений в долгополых белых балахонах налетела на него под заповедным дубом. Сева наотрез отказался включиться в хоровод, но нахлобученную на него картонную маску принял с благодарностью.

В темных аллеях и на прилегающих к парку улицах то и дело встречались ведьмы, зомби и оборотни. Большая группа на диво жизнерадостных инфернальных существ обнаружилась непосредственно на вокзале.

Юные черти и чертовки с сигаретками нетерпеливо били копытами у чадящего автобуса, на подножке которого дергалась сердитая тетка в шиньоне, украшенном островерхой газовой шляпой с мишурой по краям. «Одиннадцать! Двенадцать! Тринадцать!» – нервно выкрикивала она, по одному затягивая курильщиков в недра автобуса, где кто-то в тему наяривал на гитаре: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рома!»

Упомянутая бутылка ходила по кругу, в багажный отсек низко присевшего автобуса, весьма похожего на переполненный сундук мертвеца, без разбору загружались рюкзаки и скатанные в рулоны спальники. На лобовом стекле транспортного средства, закрывая табличку с указанием маршрута, трепетал бумажный лист с нарисованными костями и черепом. Водитель моторизированного сундука окостенело, как череп, улыбался и давил на клаксон с отчаянием монаха, готового разувериться в очистительной силе колокольного звона.

– Да садитесь вы уже, черти! – закричала сердитая тетка, за шкирку забрасывая в автобус вертлявого белокурого бесенка на шестидюймовых каблуках.

Всеволод Полонский выжидательно остановился вблизи шабаша и пристально посмотрел на главную ведьму сквозь круглые дырочки в маске черного кота.

– А ты чего встал?! Особого приглашения ждешь? Шевелись! – гаркнула на него злая фея.

Сева не заставил себя упрашивать и занял свободное место в автобусе. Через минуту сзади по рядам к нему приплыла неоднократно воспетая бутылка рома. Сева снова не стал упрямиться и сделал большой глоток. Легендарный напиток имени пятнадцати мертвецов усилил волшебное действие мамулиных таблеток, и Всеволод почувствовал себя живее всех живых.

– Вот вам! А это вы видели?! – злорадно сказал он проплывающему за окном городскому пейзажу и скрутил из пальцев тугую фигу.