Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Разбираться в дипломатических тонкостях уже не было времени, дипкурьеры, естественно, решительно отказались открыть и показать ящик, англичане сдаваться не собирались, началось яростное мордобитие, подкрепленное вмешательством летчиков. Исход боя решили явное численное превосходство англичан и неуверенность русских, боявшихся полностью разрушить англо-советские отношения. Тенин, бледный как смерть, наблюдал, как завернули руки Червоненко (трусливый на ковре у начальства, он показывал чудеса храбрости) раскрыли ящик и извлекли оттуда дрожащего Воробьева, который оказался в нормальной форме, хотя перед отъездом ему вкололи изрядную дозу снотворного. Дженкинс, попыхивавший трубкой недалеко от Тенина и тоже переживавший этот матч, с тонкой улыбкой на устах посмотрел на резидента, и взгляды их встретились — они прекрасно знали друг друга, хотя никогда лично не встречались.

Взяв свою добычу под руки, англичане доволокли Воробьева до своей машины и тут же перекрыли движение с помощью полиции. Затем целая кавалькада автомобилей со звуковыми и световыми сигналами победно полетела в сторону Лондона. Дженкинс и Джордж Листер ехали в одной машине, оба находились в превосходном настроении и сыпали шутками, посмеиваясь над глупостью русских.

— Английская пехота всегда отличалась упорством, это еще Фридрих Энгельс писал! — резюмировал итоги борьбы Дженкинс, блеснув своими университетскими познаниями в марксизме.

Первый допрос Воробьева проводил лично шеф русского отдела у себя в кабинете. Держался он уверенно и сиял, словно неаполитанское солнце, приготовившись к благодарностям русского за вызволение из когтей КГБ. Воробьев еще не оправился после всех потрясений, движения у него были замедленными, как у больного, только что вставшего с постели, и говорил он так, словно ему только что ухнули по голове мешком.

— Господин Воробьев, вы находитесь сейчас под покровительством Скотленд-Ярда (конспирация в МИ-5 всегда была на грани фантастики) и под опекой правительства Ее Величества. Если вы хотите получить политическое убежище, то мы можем уже сейчас приступить к оформлению некоторых формальностей. Мы рассчитываем на ваше сотрудничество и с удовольствием поможем вам с новой работой, — вещал Дженкинс торжественно и прочувственно.

Воробьев, выслушав эту тираду, поморгал, с трудом переваривая информацию. Наступила неловкая пауза, и Дженкинс даже подумал, что неплохо повторить речь в более доступной для русского форме, более отчетливо выговаривая каждое слово.

— Я не прошу политического убежища и не хочу ни с кем сотрудничать, — вдруг сказал Воробьев и снова замолк, словно впал в транс.

— То есть как? — оторопел шеф.

— Я ничего не хочу! — грубо сказал Воробьев.

— Может, вас вернуть обратно в дипломатический ящик? — не без юмора заметил Джордж, находившийся в кабинете.

— Нет, я останусь в Лондоне и буду жить со своей женой и сыном, — ответствовал беглец просто. — С Джейн.

— И какой у вас будет статус?

— Я не хочу отказываться от советского гражданства.

— Конечно, это ваше личное дело… однако…

Дженкинс закурил трубку, заявление повергло его в смятение, этого он никак не ожидал, и интуиция подсказывала ему, что этот негодяй принесет еще массу неприятностей. Ох уж эти русские! Он почему-то вспомнил героев Достоевского, жгущих деньги, непредсказуемого князя Мышкина и прочих кретинов, слабо понимающих нормы западной жизни. Он подошел к Воробьеву и ласково потрепал его по плечу.

— Сейчас вам надо отдохнуть. В интересах безопасности мы временно поместим вас в квартиру с нашей охраной. Думаю, вам и Джейн следует подыскать новую квартиру — я уверен, что КГБ не успокоится и попытается отомстить.

Дженкинс пожал русскому руку, отпустил в сопровождении Джеймса Барри и прошел в свой кабинет, где выпил полный стакан скотча, кляня Воробьева последними словами. Ну и кретин! Правда, опыт подсказывал, что вода камень точит и время лучший целитель, ставящий все на свое место. Он побарабанил пальцами по столу и предложил Джорджу навестить Джейн, обрисовать ей сложившуюся обстановку и попросить повлиять на своего возлюбленного в нужном для правительства Ее Величества направлении. Джордж, совсем недавно переживший унижения во время беседы со смотрителем, не пришел в восторг от этого задания, но служба есть служба, и на следующий день он купил букет хризантем и бодро направился на Бакстоун-гарденс.

Начало не предвещало ничего хорошего: во дворе он наткнулся на Барбару, которая давно уже его простила и пребывала в убеждении, что он ее преследует, добиваясь счастья прошлых дней.

— Какие чудные цветы! Спасибо! — сказала она нежно и протянула руки к букету.

Джордж засуетился, шаркнул ногой, спрятал за спину букет и улыбнулся.

— Извини, Ба, я не к тебе. Тут живет мой приятель, у него сегодня день рождения…