Декамерон (СИ)

Думаю, на свете полно мест не хуже. Полуострова с меня хватит, хотя я люблю его также, как тебя. Бизанская каравелла скоро отплывает в Священную империю Луров. Они держат курс на Десмар. Но там я не останусь. Столицы тоже не рассматриваю, хотя там красиво. Говорят, в Равенсбурге хорошо живётся. Людей немного, а размах архитектуры по-настоящему имперский. Поживём-увидим.

Будь сильным.

Сестра Кайя»

Альдред положил письмо обратно на подушку. Сгорбился. Подбородок его клонился к груди. Глаза закрылись. Вены на висках вздулись. Тело задрожало. Он раскрыл рот, обнажая стиснутые зубы. Не печаль переполняла его, но злоба. Ещё более жгучая, чем прежде. Равновесный Мир сузился для него до пределов комнаты.

Флэй закричал:

— Дерьмо!

Затем ещё громче:

— Сука!

Он подорвался остервенело. С лютым желанием срочно что-то сломать. Его жертвой тут же пал стул, на котором сидела ментор, составляя письмо для него. Альдред пнул его с размаху и повалил на пол. Пинал до тех пор, пока ногу не отняло от боли.

Только тогда ренегат более-менее успокоился. Красный, как рак, он плюхнулся на постель и, согнувшись, тут же схватился за голову. Руки сползли ко рту. Капилляры на глазах его воспалились.

Ни с того, ни с сего с век сорвались тихие слёзы. Письмо ранило его даже больше, чем того предполагала сестра Кайя.

В голове дезертира произошёл полномасштабный взрыв. Тысяча и одна мысль осаждали сознание. Альдред сидел и обдумывал их, но урывками, ни за одну основательно не цепляясь. Он ощутил самое настоящее моральное истощение.

Предатель не просто опоздал, а прошёл весь этот путь до гостиницы зря. Сестры Кайи больше нет в Саргузах. Она уплыла на бизанском корабле на север. Не могла, не хотела, не обязана была давать ему и шанса на воссоединение.

Всё это время Альдред преследовал химеру. Обманул себя не пойми, зачем. Возомнил, будто действительно может принудить Равновесный Мир к своей воле. Но позабыл, что он, как и все люди вокруг, подвержены хаотичному движению.

Люди не всесильны. Они лишь часть общего целого. Но не это самое целое.

Сестра Кайя выложила перед ним в письме всю правду. Потому что знала: так или иначе, Альдред не увяжется за ней в империю Луров. Она знала их язык, это был её родной. А для него он — тёмный лес.

Более того, ментор на прощание уколола его как можно больнее, чтобы точно отвадить от глупых авантюр. Коварная и жестокая, но расчётливая. В этом вся она. Что самое паршивое, воспитанник же это знал.

Что-то в душе ренегата сдохло, пока он читал злосчастное письмо. Флэй почувствовал себя исписанным, скомканным клочком бумаги, который бросили в огонь. Себя — всего лишь ступенью в чужой лестнице, ведшей на гору Мидал. А свои чувства к сестре Кайе — ошибкой. Мусором. Обманом.

Ему неволей вспомнились речи Рутгера Зальца. Мерзавец был близок к истине. Но Альдред был слишком своенравен, чтобы прислушаться к неприятелю.

За то и поплатился.

— Женщины, — бормотал Флэй, разговаривая сам с собой. — Ты думаешь, что вы ведете честную игру. Но понятия не имеешь, что на уме у них. Они всегда на шаг впереди.

«И это печально».

Ментор возлюбила его не просто, как воспитанника или даже любовника. Но как собственного сына. Вернее, того, кто подарил бы ему своё лицо. Она хотела этого. Хотела придать своей жизни простой и понятный, природный смысл, раз уж её карьера в Инквизиции пошла коту под хвост.

А Альдред был слишком слеп, чтоб это понять. Она ведь даже не скрывала! Говорила ему прямым текстом.

Да. Его использовали. Не спросив. И это паршиво.

Наставница написала всё так, как должна была. Она убила в воспитаннике последнее желание преследовать её. Альдред чувствовал себя слишком гадко. Ему действительно хотелось забыть сестру Кайю. И не думать о том, что ненароком заделал ей ребёнка. Это не про него. Ни к ней, ни к чаду ренегат не имеет отношения.

Чужая история.

Но где же его?

Флэй не сразу понял, что ему делать дальше. Последний мост, что связывал его с прошлым, был сожжён прямо на его глазах. Он рвался туда, как последний дурак. В дни, когда что-то значил для сестры Кайи, а она для него — значила всё.

И куда это привело его? Лишь к разбитому корыту.

Обман стал ядом, что расползся по телу Альдреда. В каком-то смысле он даже раскаялся. Признал свою ошибку. Ему не следовало так поступать с капитаном. Бросать «Гидру». И самое главное — бросать Марго. Вот уж, кому он с чего-то ради оказался нужен. Оставалось неясным, что та в нём нашла. Да и важно ли это?

— Плевать.

Хоть какой-то мост остался цел. Мост в туманное будущее.