Декамерон в стиле спа

Уолдо возражал против пылесоса, и хотя Дженис худо-бедно управлялась и без него, уборка и готовка отнимали у нее много времени и сил. Уолдо был абсолютно прав, рассуждая, как несправедливо заставлять одного человека убирать за другим. Дескать, в Швеции помощь по дому запрещена законом. У них даже сместили с поста премьер-министра, когда стало известно, что его жена, адвокат, наняла для помощи по дому работницу. Но здесь не Швеция, а у Уолдо оказались большие запросы. Он не терпел замызганного холодильника и грязной после готовки кухни. Дженис даже начала подумывать, не перевестись ли на полставки, но Уолдо признался: нелады с Джо у него начались в том числе и из-за того, что она слишком много торчала дома, все время отвлекала его, а он любил работать в тишине. Поэтому Дженис отказалась от этой идеи.

Все постепенно утрясалось. Бракоразводный процесс завершался. В суде Джо назвали алкоголичкой — это подтвердили и полиция, и школа — да еще почему-то нимфоманкой. Ее уверения, что за всю супружескую жизнь она ни разу не изменила мужу, прозвучали неубедительно и жалко. Выяснилось, что хозяйством занимался Уолдо, он же единственный заботился о дочери. Тот факт, что Джо наняла для развода дорогущего адвоката, свидетельствовал против нее. Адвоката Уолдо назначило государство, зато он вел еженедельную колонку в газете. Уолдо купил бывшей жене двухкомнатную квартирку в Эрлз-Корт — очень и очень неплохо для пятидесятилетней разведенки, питающей слабость к пивнушкам и заморским графьям (так, посмеиваясь, решили между собой Дженис и Уолдо). Пол и Элис, глядя на дочь, только дивились. Куда делся этот ясный безмятежный взгляд, этот юный задор? Теперь впору было смеяться над ней самой — так дурно она стала выглядеть.

Уолдо готовил дом к приезду Дженис. Элизу он отправил пожить на недельку к друзьям и решил избавиться от вещей Джо. Все, что та не забрала с собой, уложил в черные полиэтиленовые пакеты и отвез на пункт вторсырья. Мешок за мешком покидали дом тряпичные цветочки Джо — она больше не носила их. Он великодушно позволил ей забрать кровать и матрас, хотя потом выяснилось, что обе вещи не пролезли во входную дверь — квартирка у Джо была очень маленькая — и она велела носильщикам отнести их на помойку. (Один из них взял кровать себе и с тех пор счастливо спал на ней со своим партнером-геем. Хоть кому-то пригодилась!) А Джо еще довольно долго обходилась диванчиком. Уолдо же купил себе новую кровать и новый матрас.

Дженис сходила в дорогой магазин, приобрела красивое постельное белье и распорядилась доставить его в дом Уолдо. Свое жилье она выставила на продажу, и уже через пару дней на ее пороге появился покупатель. Он изъявил желание купить все вместе с обстановкой и предложил хорошую цену. Казалось бы, разумно — ведь она переезжает в полостью обставленный дом, где есть все необходимое, но Дженис вдруг испугалась. «Как-то все стремительно происходит, — думала она. — Правильно ли я поступаю?»

Она поймала себя на том, что плачет. А ведь последний раз плакала сто лет назад — когда ее кошка выбежала на дорогу и погибла под колесами машины.

Но Уолдо торопил адвоката с женитьбой, и страх ее прошел, а слезы высохли. И что это такое было?!

— Типичная женская позиция, — успокаивал Уолдо. — И за нее я еще больше тебя люблю.

Она таяла и млела от одного только его взгляда или прикосновения. А потом все наконец произошло — их ждал новый дом и новая жизнь.

Он предложил ей переехать в субботу в четыре часа дня, а утром закончил последние приготовления. В назначенное время она прибыла и постучалась в дверь своего нового дома — ключа у нее пока не было.

Но дверь открыла Элиза. В свои пятнадцать она была уже ростом с Дженис, худущая, на грани истощения, но очень красивая — огромные голубые глаза, ясное личико и длинные прямые светлые волосы. На ней были джинсы и майка с длинными рукавами. Дженис не видела ее с того самого вечера на приеме в академии, но часто расспрашивала о ней у Уолдо. Холодный прием застал ее врасплох. Ей сразу дали понять, что она тут не дома. «Ничего, — подумала Дженис, — привыкнем. Мне теперь здесь жить. Ведь сколько для этого сделано!» Но неприятное ощущение все же осталось.

— Здравствуйте, — вежливо кивнула Элиза. — Вы, должно быть, Дженис? Проходите. — Она проводила ее в гостиную и предложила: — Присаживайтесь. Я позову папу. Ой, только не в это кресло! Это мамино.

Дженис села, куда ей указали, а Элиза крикнула, задрав голову:

— Папа, Дженис уже здесь!

Через некоторое время, прошедшее в неловком молчании, из мансарды спустился Уолдо.

— Прости, дорогая. Я размачивал кисти. Так приятно снова вернуться к мольберту! Вот собираюсь заняться портретами. Новая жизнь — новый стиль. Так, значит, вы уже познакомились?

— Да, познакомилась, — сказала Элиза.

— Я твоя новая мама, — улыбнулась Дженис.

— Ну, пока еще нет…