Декамерон в стиле спа

Около полуночи мы поехали к Мэтью в общагу; там было тихо, почти все уже спали. Я сразу затащила его в постель, и у нас был незащищенный секс — если это вообще можно назвать сексом, поскольку все получилось по-дурацки. Дело в том, что он занимался этим впервые и был сильно перевозбужден. А меня тешила только одна мысль — я представляла себе, как вскоре изменится выражение его глупого лица. Все мужики твари и заслуживают то, что получают. Он сразу же уснул, а я тихонько выбралась из его объятий и смоталась оттуда около часу ночи.

И отправилась прямиком к Велисетте. Она первым делом съездила мне в челюсть, помяла попинала хорошенько, потом пошуровала у меня в обоих отверстиях здоровенной штуковиной — резиновым членом без смазки, так что я в итоге имела вполне плачевный вид. В таком вот видя, шатаясь, явилась в Центр помощи жертвам изнасилования. Там изобразила рыдающую чуть ли не потерявшую рассудок от надругательства девственницу, и они отвезли меня в полицейское отделение, где я заявила, что подверглась насилию. Не прошло и часа, как полиция нагрянула к нему домой и вытащила из постели.

— Да вы животное, вы просто чудовище! — сказала ему судья на слушаниях. (Адвокат у него был паршивенький.) — Эта милая, тихая, серьезная и набожная девушка наивно доверилась вам и зашла в ваш дом, и вот теперь она изуродована, травмирована и боится даже выходить на улицу. Вы искалечили ей жизнь.

В зале суда присутствовали его родители и сестры. Уж не знаю, как они вынесли, когда его выводили под конвоем. Он даже не посмотрел в их сторону.

— И какой срок ему определили? — холодно поинтересовалась Судья.

— Восемь лет, — ответила Дикторша с победным видом, явно гордясь собой.

— А вы сколько получили? — спросила Трофейная Жена.

— Двенадцать тысяч фунтов, — ответила Дикторша с нотками восторга в голосе. — Я хорошо постаралась.

Мы все угрюмо молчали.

— Но мне не пришлось долго жить с этим, — сказала она наконец. — И ему тоже. Месяца через три он повесился у себя в камере.

Наше молчание сделалось еще более мрачным.

— Эти деньги я использовала с толком, — как ни в чем не бывало продолжала она. — Образование в наше время вещь не дешевая. Я отучилась три года на «истории искусства», потом еще год на «телерадиовещании», получила распределение на Би-би-си, а все остальное в прошлом.

Она взглянула на свои вульгарные дорогущие часы.

— Ну вот, я опоздала! А ведь я никогда не опаздываю. Это вы задержали меня, потому что перебивали.

Но как вы отважились рассказать нам все это? — удивилась Хирургиня. — По-моему, не слишком благоразумно, вам не кажется?

— Ой, даже и не знаю! — вздохнула она. — И зачем я только вам открылась?! Вдруг меня теперь уволят? Просто мне хотелось с кем-то поделиться. Знаете, как страшно, когда у тебя нет друзей, когда тебя держит взаперти собственный отец!

И ее рука с дорогущими часиками, которую она все это время старательно держала над водой (кто их знает, какие они там водонепроницаемые, хоть и дорогие?), вдруг безразлично окунулась в воду. Лицо скукожилось, и Дикторша разрыдалась.

— Мне не нужен такой отец! Мне нужна только моя мать! — крикнула она сквозь слезы, выпрыгнула из бассейна и пулей вылетела из комнаты.

Минут через двадцать из вестибюля донесся шум словесной перепалки — по-видимому, она сцепилась с Беверли, — а потом по реву ее дурацкой спортивной машинки мы поняли, что она укатила из «Касл-спа». Но могу сказать точно — никто из нас не жалел об ее отъезде.

Глава 16

Все подобралось один к одному — и застрявший где-то муж, и сорвавшийся семейный праздник, и рухнувший потолок в ванной. Возможно, это и было причиной охватившей меня тоски, а история Дикторши стала последней каплей, порядком меня расстроив.

Майра сказала, что может раздобыть разрешение на расследование — хотя бы ради того, чтобы снять грязное пятно с имени юноши. Даже Дикторша, может статься, выступит с признанием. Только кто, в сущности; останется в выигрыше, если разворошить прошлое? А еще не исключено, что она просто фантазерка. Тут я возразила ей, что история очень смахивает на правду, и Майра со мною согласилась. Всегда считалось нормой, что мужчина может причинить боль женщине, а не наоборот, а теперь вот выяснилось, что улица оказалась с двусторонним движением.