Декоративка. Книга 2

В Северную башню я не вернулась ни к утру, ни на следующий день.   Сначала я любовалась вместе с Распорядительницей ночной Мэзавой, потом нас отнесли в носилках в сад, где нас ждал изысканный ужин, потом мы отправились в храм, где я познакомилась с дочерью Распорядительницы, Катли – худенькой, светловолосой и сероглазой мэзой примерно моих лет.  В храме мы втроем усиленно молились о том, чтобы я, как и Распорядительница с ее дочерью, рожала дочерей.  После Катли  предложила мне жить в ее доме, и я согласилась: Северная башня это совсем не подходящее место для проживания  такой мэзы, как я.

Меня захватили восторг и приятные хлопоты,  так что до ритуала в те дни так  и не дошло, да и Распорядительница сказала, что  раз ритуал уже был проведен, то он наверняка принес плоды. Помимо этого, она сказала, что подберет для меня лично самых лучших мужчин и отправит в дом Катли, надо только немного подождать.  Однако еще до того, как прибыли эти самые мужчины, меня начал  выжигать нестерпимый огонь желания, и я послала за своим желтоглазым.

Увидев его, Катли  ахнула и сказала, что понимает теперь, почему мне так хочется понести именно от него. Улыбаясь, она предоставила мне комнату и пообещала помолиться за меня, чтобы ритуал свершился должным образом, и я забеременела девочкой.

 На этот раз желтоглазый смотрел на меня без холодности и настороженности.  Его приодели, как следует, в черное, и он  выглядел  как идеальный служитель мэзы. Мужчины, несомненно, создания недостойные,  агрессивные, слишком распространённые, но они все-таки нужны нам, нужны миру… и в данный момент этот данный мужчина очень нужен мне.

— Мэза, — поклонился он.

Я улыбнулась: та тетка выполнила мой приказ и с ним поработали, рассказали, как следует себя вести.  Хорошо,  когда приказы выполняются.

Я медленно пошла к нему; моя кровь стала горячей, лишние мысли покинули голову, я думала о дочерях, предназначении и задыхалась от острого желания удовольствия.

Как же этот мужчина высок… Я протянула руку и, опустив ему на плечо, вынудила стать на колени. Ритуал всегда должен начинаться определенным образом.

Мужчина без возражений опустился на колени.  Любуясь им, я склонилась, чтобы запечатлеть на его губах метку подчинения, красный след от  жидкой краски, который накрасила губы. Держа его обеими руками за волосы, я  какое-то время смотрела в его лицо, затем склонилась, чтобы  еще раз продемонстрировать, что я его хозяйка.

Мои губы мягко опустились на его. Вдруг он обхватил меня руками за талию, прижав к себе, и сам – САМ –  коснулся моих губ своими. Впрочем, нет, не коснулся – впился в них, с силой и напором.  Что он делает? Такого  быть не должно! Это… это…

Я хотела отпрянуть от  мужчины, но он меня не пустил, продолжая вжимать свои губы в мой рот. Его язык скользнул по моим губам и попытался их разжать. Я замолотила руками по его плечам, но он только прижал меня к себе еще крепче. Я укусила его, но и тогда он меня не отпустил – лишь отстранился, и, глядя в мои глаза, выдохнул мне в губы:

— Это не ритуал подчинения, это поцелуй. Ты меня научила. Так принято у вас в мире, в твоем мире под названием «Земля». Ты помнишь это? Ты ведь вспомнила? Ира, вспомни!

Этот желтоглазый явно перешел все границы! Я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но он зажал мне его ладонью и  опрокинул меня на пол, затем навис надо мной, продолжая зажимать рот, а другую руку опустил мне на  грудь, чтобы я не могла подняться.

Теперь его сила меня не будоражила и не возбуждала… В его глазах  вспыхнуло что-то такое, что  меня охватил ужас, такой ужас, что я обмякла и потеряла волю к сопротивлению. Что-то ожило в памяти, какое-то сходное воспоминание, в котором были желтые глаза, горящие так же опасно, и беспомощность…  Желтоглазый склонился ко мне ниже; капелька крови из его прокушенной губы  тяжело брякнулась на мою щеку.

Мне хотелось закричать, но я не могла. Ни о какой гармонии в мыслях больше не шло и речи; этот мерзавец  нарушил ее, а логика и упорядоченность  превратились в хаотическую мешанину коротких воспоминаний, ужаса и беспомощности.  

— Забыла, кто на самом деле хозяин? — проговорил желтоглазый  протяжно и угрожающе. — Я хозяин, твой хозяин. Я тебя купил. Ты моя декоративка. Мы в Ниэраде в  двенадцатом ов-вене отца Хауна. Нет никакой Мэзавы. Ты это себе придумала, чтобы не сойти с ума. На самом деле ты в обносках, голодная и испуганная, а на твоем плече клеймо. Забыла, кто ты есть? — Он склонился к самому моему лицу и жестко закончил: —  Ты вещь.