Декорации смерти

Она пробралась к нему поближе и, не глядя ему в глаза, с силой втолкнула, всадила острое лезвие-шпажку ему в живот. И как рыбка, проплыла мимо, выскользнула из толпы и медленно пошла по дорожке куда глаза глядят. Ее все равно здесь никто не знал. Она не оборачивалась, просто шла и шла прогулочным шагом. Понимала, что может попасть в объектив камеры, все-таки элитный поселок, поэтому ей не стоит бежать и привлекать к себе внимание. Шла мимо особняков, утопающих в садах, любовалась красивыми воротами, башенками, живописными ивами… Потом нашла укромное место, убедилась, что ее никто не видит, мгновенно набросила на себя извлеченное из пакета голубое платье и мятую шляпку. Жара же! Теперь ее точно никто не узнает. Та, что убила, была в красном пестром платье. И пошла обратно. И приближаясь к тому месту, где, возможно, убила Олега, уже услышала вскрики, шум, гудение толпы… Интересно, он выживет или нет? Заметил ее или нет?

Без проблем вышла из поселка, на выходящих охранники вообще не обращают внимания. Дошла до остановки, дождалась автобуса и покатила в Москву домой.

Потом весь оставшийся день она заглядывала под ванну, чтобы убедиться, что ей все это не приснилось, что нож там и платье в крови. Да, она, похоже, убила его. Во всяком случае, ей стало легче. Ее точно не найдут. Никогда. Потому что это невозможно.

Варя снова сунула пакет под ванну, вернулась на кухню. Достала из холодильника сваренные еще вчера вареники с вишней, села ужинать.

Когда раздался звонок, она напряглась. А вдруг он остался жив? Вдруг это он?

Она поднялась, но ноги не держали ее. Кто бы это мог быть? Подруги? Соседка? Мама? Бабушка?

Она подошла к двери и заглянула в глазок.

Мужчина. Высокий брюнет.

– Кто там?

– Следователь Журавлев, откройте.

Она оглянулась, увидела кухонный стол, на нем тарелку с варениками. Подумала, что теперь не скоро поест.

– Подождите минуточку…

Она вернулась на кухню. Там за столом сидел Олег. Лицо у него было бледное. Ни кровинки. Ей показалось, что он хочет ее о чем-то спросить…

Снова звонок. И еще один…

29. Июль 2024 г.

Так не хотелось думать, что Олег использовал меня, чтобы заманить богатых мужчин и грабить их, убивать. И выглядеть при этом вполне себе довольным жизнью, спокойным.

Когда он превратился в монстра? Тогда, когда он узнал, что его подписью воспользовались, чтобы отнять все? Или тогда, когда его, окровавленного, с разбитой головой, доставили в больницу, где его едва спасли? Быть может, ему так крепко ударили по голове, что потревожили все важные участки головного мозга, которые отвечали за нормальность? Разве может адекватный человек быть таким жестоким? И был ли это его план? И разве можно было спланировать, что после какого-то единичного видео со мной захотят встретиться состоятельные мужики, жаждущие свидания? Ведь это невозможно было предугадать. Неужели Олег, насмотревшись того, как снимается кино, воспринял и реальную жизнь как кино и, возомнив себя сценаристом и режиссером, воспользовавшись роскошными декорациями, решил снять свой криминальный сериал?

Что ж, ему это удалось. Но если бы меня кто-то спросил, способен ли был Олег на убийство, я стопроцентно ответила бы: нет! Нет, нет и еще раз нет! Он был добрый и заботливый, он спас меня от смерти.

В тот день, когда убили Олега, после изнурительных допросов Саша увез меня к себе домой. Сказал, чтобы я в поселок ни ногой. Что пусть ищут себе другую буфетчицу, а я теперь его жена.

Он мотался в Москву ко мне почти каждый день, иногда, видя, в каком я состоянии, срывал съемки, и мы отправлялись с ним в длительные прогулки по паркам, потом он отвез меня в дом отдыха, который располагался неподалеку от «Серого дрозда», и тогда мы виделись чаще.

История Вари Самарцевой, той самой кассирши, на которой Олег когда-то планировал жениться, потрясла меня. Конечно, ее посадят за убийство, но я буду приглядывать за ней, помогать. Ведь она и рожать-то будет в тюрьме.

И ребенок будет мне не чужой, ведь он – сын или дочка Олега.

А я готовлюсь к свадьбе. К настоящей. Жду парикмахера, нервничаю. На кровати разложено мое платье, оно невероятно красивое. Любуюсь букетиком белоснежных ранункулюсов в банке с водой; я в белых кружевных перчатках буду его держать в руках, когда поедем в ЗАГС. Только сейчас я начинаю верить в то, что все, что со мной происходит, – реальность. Что Саша любит меня. И что все-все страшное, что со мной произошло, осталось позади. И я не должна вспоминать ни Олега, который постоянно одним своим существованием напоминал мне о том, что произошло со мной тогда, осенью; ни фотографии тех мужчин, которые пострадали ни за что; ни лица следователей…

И только запах дыма, гари и дикие крики горевших заживо моих мучителей вместе с Ваней, которых я сожгла в той бане, где они все четверо издевались надо мной, думаю, я забуду не скоро.