Декстер во мраке

Одно я осознавал четко: Дебора помешана на пунктуальности. Это досталось ей в наследство от нашего отца и значило следующее: опоздание свидетельствует о неуважении, и никаких оправданий. Я отодрал руку Винса от своего плеча и пожал ее.

— Уверен, мы останемся довольны фуршетом.

Он вцепился в мою ладонь.

— Я тебе больше скажу.

— Винс…

— Ты делаешь очень важный шаг в будущее, — продолжал он. — Очень важный шаг, ведь ваша с Ритой совместная жизнь…

— Винс, если я сейчас не уйду, то моя жизнь окажется в опасности, — перебил я.

— Нет, серьезно, я доволен, — не унимался мой заботливый коллега, и я успел заметить, как он теряет присутствие духа при моем отчаянном рывке в сторону конференц-зала.

Комната была заполнена до отказа, поскольку речь шла о резонансном деле, назойливо замелькавшем всюду после истерических репортажей в новостях про обезглавленные и сожженные трупы двух молодых женщин. Дебора проследила взглядом, как я скользнул в помещение, а я, в свою очередь, послал ей обескураживающую, как мне показалось, улыбку. Она прервала выступавшего — одного из патрульных, который прибыл на место происшествия одним из первых:

— Ну хорошо. Ясно, что на месте преступления мы голов не найдем.

Я подумал, что мое позднее появление и испепеляющий взгляд Деборы заслужили приз за самую эффектную мизансцену, но здорово ошибся. Дебора продолжила заседание, охладив мой пыл.

— Внимание, — обратилась к собравшимся сержант Сестренка. — Выдвигайте идеи.

— Можно озеро проверить, — высказалась Камилла Фидж, судмедэксперт со странностями. Обычно она помалкивала — возможность услышать, как она говорит, выпадала довольно редко. Хотя некоторым, вероятно, больше понравилось бы слушать ее, а не напористого костлявого Корригана, который тут же начал препираться с ней.

— Фигня, — сказал Корриган. — Головы всплывают.

— Они не всплывают, они тяжелые, как кочаны капусты, — настаивала Камилла.

— У некоторых — точно, — заметил Корриган, а потом противно хохотнул, как всегда.

Дебора насупилась. Она уже собиралась вынести свое авторитетное решение, но тут ее остановил звук, доносившийся из коридора.

ТОП.

Не очень громкий, но почему-то привлекший внимание всей аудитории.

ТОП.

Теперь ближе и чуть громче, как будто нас настигает нечто, как в фильмах ужасов…

ТОП.

Я не мог объяснить, почему все вдруг замерли, а потом стали медленно поворачиваться к двери. Только из солидарности с остальными я украдкой бросил взгляд в коридор и тут почувствовал чье-то легкое прикосновение, как будто меня кто-то останавливает, так что я просто закрыл глаза и стал прислушиваться. «Ты что?» — мысленно произнес я, но через мгновение опять услышал слабый назойливый звук, словно некто у меня в голове, собираясь что-то сказать, прокашливался, а затем…

Кто-то в комнате прошептал: «Господи Боже мой», — с таким трепетом, который гарантированно подогревал мой интерес, а слабеющий внутренний голос сначала пикнул, а потом стих. И я открыл глаза.

Могу только сказать, что здорово обрадовался, почувствовав, как Темный Пассажир суетится на заднем сиденье во мраке, и на мгновение утратил ощущение реальности. Такая ошибка всегда чревата, особенно для ненастоящих людей вроде меня. Когда же я пришел в себя, то поразительное впечатление, которое я испытал, еще раз убедило меня в этом.

Самый настоящий ужастик вроде «Ночи живых мертвецов», только в действительности, потому что справа, в дверном проеме стоял и пристально смотрел на меня человек, который давно должен был умереть.

Сержант Доукс.

Этот тип никогда не питал ко мне нежных чувств. Он единственный из всех догадывался, кем я на самом деле являюсь. Я всегда чувствовал, что он видит меня насквозь, потому что и сам такой же хладнокровный убийца. Он безуспешно пытался доказать, что это я во всем виноват, и его попытки, пусть и неудавшиеся, сочувствия к нему не вызывали.

В последний раз, когда я видел Доукса, медики грузили его в машину «скорой». Он потерял сознание от болевого шока, после того как некий очень даровитый хирург-любитель решил его усовершенствовать и лишил языка, ступней и кистей рук, заподозрив, будто бедняга несправедливо с ним поступил. Не стану отпираться — я ответствен за то, что подогрел интерес этого доктора-самоучки к Доуксу. Но я хотя бы оказал последнему любезность, пытаясь убедить его, что хорошо бы сначала заиметь план, а потом уж кидаться ловить эту фриковатую жертву вредной привычки. И даже практически спас его, подставляя свою жизнь и конечности. У меня не совсем получилось оказать первую помощь, на которую Доукс, очевидно, рассчитывал, но я пытался и, честное слово, в том, что его увезли скорее мертвым, чем живым, нет моей вины.