Дела адвоката Монзикова

Оставалось прочесть ещё несколько сотен перлов из краткого руководства для девушек, бизнес которых напрямую связан с постелью, но Александр Васильевич упал лицом в тарелку с остатками рыбы. Сознание покинуло его. Да и братки-одесситы его давно не слушали.

Я рассказал об этом эпизоде, пожалуй, из-за того, что не все знают о настоящем двигателе прогресса. Большинство людей наивно полагают, что именно лень выступает двигателем всего прогрессивного и нужного человечеству. Вспомним хотя бы историю появления на свет колеса. Его придумал толстый ленивый древний человек, который был к тому же ещё и жадным, и физически слабым, и ко всему прочему – маленького роста. Да-да, маленький, кривоногий, такой же, как и абсолютное большинство умных, талантливых и удачливых мужиков. Тема Наполеона, Ленина, Гитлера и других величайших шмакодявок мира настолько очевидна, что не требует ни дополнительной иллюстрации, ни какой-либо аргументации. Однако именно секс позволяет производить на свет Менделеевых, Лобачевских, Капиц и других выдающихся представителей человечества, жизнь без которых была бы такой же, как у обезьян или бегемотов.

Сексом хотят заниматься все, но формы и методы здесь весьма и весьма разнообразны. Популяризация секса и одной из прекрасных половин человечества в картинках и фотографиях – это одно из велений нашего времени, проявление потребностей и возможностей современного, теперь уже капиталистического общества.

Москва

Матом тебя прошу, приезжай скорее!

Сообщение на пейджер

Море сильно вскипало и пенилось. Надвигался шторм. Волны росли прямо на глазах. Катер бросало с волны на волну, а морская вода хлестала по иллюминаторам с такой силой, что становилось страшно. Иван Айвазовский очень любил шторм, а Монзиков и одесситы его ненавидели. Нет, к маринисту они относились спокойно, поскольку вряд ли все были знакомы с творчеством выдающегося художника, но бурю никто из них не любил. Спасаясь от неминуемой гибели, катер направился в Новороссийск. Цемесская бухта распростерла свои объятия всем морякам, спасавшимся от сильного октябрьского шторма. И в бухте было неспокойно, но по сравнению с открытым морем, где в 13 часов дня уже бушевал сильнейший шторм, было безопасно. Монзиков решил поблагодарить своих одесситов и откланяться на берег. Ему надо было повидать сою семью и окончательно решить, что делать и как быть дальше.

Прощание было грустноватым. Одесситы, введенные самим Монзиковым в курс его проблем, сочувствовали адвокату без имени и места жительства, находившемуся в международном розыске. Монзиков же был рад тому, что снова оказался в России и что теперь он сможет вернуться в семью. Но ищет ли его милиция или нет – он пока не знал.

– Ну, адвокат, давай пять, – сказал Монзикову Семен и протянул ему свою здоровенную лапищу для мужского рукопожатия, которое быстро переросло в крепкое обнимание друг друга.

– Ну, прощай! Если что не так, то не держи на нас зла. Лады? – Гриня сильно обнял адвоката и затем оттолкнул его от себя, чтобы не задерживать процедуру прощания и проводов. – Кстати, вот тебе немного денежки на первое время. Извини, больше дать не могу, – виновато оправдывался Гриня, вынувший из кармана джинсов смятую пачку долларов. Купюры в основном были по 50 и 100 долларов. Уже потом, когда Монзиков оказался у валютного обменника он насчитал 2340 долларов США.

– С ментами будь поаккуратнее, – посоветовал всезнайка Митяй, который дал на дорожку небольшую пачку двадцатидолларовых купюр. Их оказалось на 1200 долларов.

Микола, чтобы не выглядеть на общем фоне серой вороной сунул Монзикову 800 Евро. Денег теперь у Монзикова было много. Для адвоката это были большие деньги, а для одесситов – капля в море.

– Да, увидишь там наших дружбанов, передавай от всех нас привет. Понял, да? – крикнул уже вдогонку Семен.

– Да я то вряд ли их увижу, они же – Питерские, – сказал с сожалением обернувшийся напоследок Монзиков.

Вот и разбежались одесситы с адвокатом. На руках у Монзикова было два паспорта. Один – гражданина России, находившегося в международном розыске, а другой – гражданина Украины, т. е. иностранца. Подойдя к билетной кассе железнодорожного вокзала, МОнзиков долго размышлял, на какую фамилию, т. е. по какому паспорту ему брать билет до Москвы. С иностранцев брали в четыре раза больше за билет, чем с россиян. В конце концов, жадность одержала верх над благоразумием. Монзиков купил один билет в плацкартное купе до Москвы и пошел побродить по городу, где, в отличие от Сочи, отдыхающих почти не было. Погода была дерьмовой. Дождя ещё не было, но он мог начаться в любой момент. Увидев междугородный телефон-автомат, Монзиков решил позвонить домой.

– Алё, Анька – ты? – спросил обрадовавшийся голосу дочери Александр Васильевич.

– Папка, ты? – воскликнула дочка и громко зарыдала в трубку так, словно она была на похоронах.

– Ты чего ревешь, а? – взволновано и со слезами на глазах спросил адвокат. – Ну-ка, кончай это дело. Давай-ка лучше рассказывай, как там у вас дела?!