Дела адвоката Монзикова

– А хочешь, я возьму Монарцика в оборот и это!? Понимаешь мою мысль, а? Догнал?

– Не понял?!

– Ну, я же могу его того! Теперь-то догнал? Я правильно говорю, а? – Монзиков смотрел то на сидевшего неподалеку Гогу, то на смотревшего с легкой надеждой Диденко.

– Ты что, хочешь его того? – Диденко подался вперед. Толстенький, слабо просматривающийся подбородок и нижняя губа моментально придали лицу форму писсуара в мужском туалете.

– Ха! А ты как думал?! Ведь я же, всё-таки, адвокат?! Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков наконец-то раздавил проклятого кровопийца и теперь тщательно обнюхивал пальцы рук, которые больше всего пахли не давлеными клопами, а самым настоящим дерьмом. На правой ладони было какое-то коричневое пятно. На левой – пятна не было, был лишь гнусный запах. Да, было над чем призадуматься!

– А как же ты его будешь, это…? – Диденко смотрел на Монзикова с такой жадностью, с таким интересом, что можно было подумать, что следак тронулся!

– Завтра я встречусь с Монарциком и всё будет о'кей. Он сам ко мне придет. Это точно.

– И ты что же, сразу его возьмёшь и?.. – Диденко сделал странное движение правой рукой – как будто в воздухе пролетел меч секир-башка.

– Не понял?! Ты что, не въехал? Ведь я ж тебе сказал, что я – это самое, значит, ну – адвокат!? Понимаешь мою мысль, а? Зачем же мне его, это самое, значит? – Монзиков хлопал глазками, и по виду был похож на голубя, у которого отобрали корм, а другие голуби всё клевали и клевали.

– Так ты, значит, его не будешь? То есть ты его не того, а только так? Да! А я, было, решил, что ты это! Вон, значит, как ты?! – Диденко пытался с честью выйти из тупика.

– Да ты не печалься. Я с ним заключу договорчик и через пару недель – месячишко подведу к мысли, что дело – жвах. Я правильно говорю, а? – Монзиков искал глазами курево, т. к. во рту всё пересохло, и на душе скреблись кошки.

Ляхов пытался уловить суть дела. Он так старался, что не заметил, как голова его застряла в прутьях решетки. Стараясь как можно больше услышать, Игорь Семёнович незаметно для себя протиснул голову через металлические прутья двери камеры. В неудобной позе он просидел с полчаса. Шея затекла, слегка распухла. Когда же Монзиков и Диденко подошли к Ляхову, то тот активно пытался убрать голову, но у него ничего не получалось. Из красной шеи раздавалось мычание. Сопел Игорь Семёнович так громко и так часто, что набор звуков вполне подошёл бы для киностудии, где проходило озвучивание движения паровоза.

Через полчаса Монзиков и Ляхов, поджидая электричку, стояли на перроне вокзала. Друзья остро ощущали потребность выговориться, но времени у них на это уже не оставалось. Надо было ехать домой.

Happy end

Не бросайте бычки в писсуары!

Они долго сохнут и плохо раскуриваются!

Из практики бомжей-курильщиков.

Усевшись за стол, перелистывая еженедельник, Александр Васильевич пытался войти в привычную колею. Однако состояние прострации его не покидало. И только приход Монарцика в 10⁰⁰ вывел его из столь необычного состояния.

– Здравствуйте, Александр Васильевич! Как прошёл уикенд? – Виталий Сергеевич старался начать беседу с совершенно нейтральных вопросов.

– Вашего Педрищева я не видел, а с Диденко мы поговорили! – Монзиков внимательно вглядывался в Монарцика.

Виталий Сергеевич от изумления раскрыл рот и так бы и сидел, если бы не атака Монзикова.

– Ничего хорошего в Вашем деле я не усматриваю, понимаете мою мысль, а?!

– Не совсем… А…?

– Я не отказываюсь от Вас, но работы будет много, вот! Поэтому, готовьте лимон в кассу и пять – мне в карман, ха-ха! Старыми, конечно. Начинаем работу, – Монзиков достал чистый лист договора.

– Да, да, конечно… – Монарцик уже вовсю отсчитывал 6 млн. рублей. Купюры были стотысячные, абсолютно новенькие.

– Но, это только начало, а всё остальное будет чуть позже. Я правильно говорю, а? – Монзиков аккуратно заполнял договор.

Через три дня Монзиков позвонил Монарцику. Надо было встретиться. То, что удалось узнать о банном магнате и воротиле районного масштаба позволяло Монзикову рассчитывать на крупную премию от Виталия Сергеевича, на несколько бутылок коньяка от Диденко и тысяч на «ндцать» от Педрищева.

Организовав самое настоящее наблюдение за Педрищевым, Монзиков заполучил на него видео-доказательства (видеозапись он сделал лично в момент передачи наркотиков) торговли гашишем. Были прекрасно записаны два эпизода купли-продажи партии на 100 000 баксов.