Дела давно минувших дней... Историко-бытовой комментарий к произведениям русской классики XVIII—XIX веков

В русской публицистике лягушка становится в шестидесятые годы чуть ли не символом социального прогресса. Тот же Шелгунов без тени юмора восклицал в одной из своих статей: «Когда общество только что пробуждается к жизни, когда ему не знаком не только метод, но и самый слабый механизм самостоятельного мышления, когда оно не знает основных законов физической природы человека… – позволительно ли такому обществу познакомиться прежде всего с законами и узнать, что такое физический мир? Да именно лягушка может спасти такое общество». С Шелгуновым солидаризировался и Писарев: «Микроскоп и лягушка – вещи невинные и занимательные, а молодежь – народ любопытный… молодежь… не утерпит, и не только заглянет, а постарается завести себе свой микроскоп и незаметно для самой себя проникнется глубочайшим уважением и пламенной любовью к распластанной лягушке. А только это и нужно. Тут-то именно, в самой лягушке-то и заключается спасение и обновление русского народа. Ей-богу, читатель, я не шучу и не потешаю вас парадоксами» («Мотивы русской драмы», 1864).

Идеологическая направленность романа

«Отцы и дети» вышли в свет в 1862 году, а действие романа, обозначенное с точностью до дня, начинается 20 мая 1859 года. Такая привязка ко времени необычна для Тургенева, в большинстве других его произведений ее нет. Для чего же на сей раз писателю понадобилось зафиксировать точное время событий?

Это помогают понять «Воспоминания» Н. Шелгунова. Он писал, что «умственное направление шестидесятых годов» наиболее ярко выразилось в интервале 1859–1862 годов, а в первый раз «в своем зачаточном виде было провозглашено в 1855 году на публичном диспуте в Петербургском университете» (речь идет о защите Н. Чернышевским диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности», когда впервые были обнародованы эстетическая и социальная доктрины «молодого поколения»).

Тургенев обладал острейшим чутьем на малейшие перемены в политическом «климате эпохи» и одним из первых заметил, что на авансцену общественной жизни выходят новые силы. Вот почему центральный герой «Отцов и детей» предстает перед читателем в пору весеннего обновления и как раз в том году, с которого, по словам Шелгунова, интеллигенция начала освобождаться «от служилого государства и от старых московских понятий». Сам Тургенев не принадлежал к числу сторонников «новых людей», но не отреагировать на их появление как художник-реалист он не мог.

Основной «интригой» тургеневского романа и являются идеологические, эстетические и нравственные разногласия поколений. Казалось бы, идеологически и интеллектуально насыщенное произведение должно быть наполнено упоминаниями имен властителей дум эпохи, и особенно отечественных. На деле же в «Отцах и детях» присутствуют только имена иностранных авторитетов, а российские остаются завуалированными – распознаются только их идеи.

Базаров, не признающий никаких авторитетов, все-таки нередко оперирует фамилиями немецких и французских ученых (Бюхнер, Гано, Пелуз, Фреми и др.), знакомы ему и их предшественники (Гуфеланд, Радемахер, Шенлейн). Зато в речах Базарова немало скрытых цитат или парафразов речей русских общественных деятелей того времени. Цитаты эти иногда могли быть и непонятны рядовому читателю, ибо они являлись достоянием круга близких к Тургеневу литераторов, однако же в большинстве случаев «проницательный читатель», современник Тургенева, легко угадывал их источник.

Вот, например, в главе Х Павел Петрович негодует: «Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! – и дело в шляпе». В черновой рукописи герой высказывался еще определеннее: «А теперь появились новые наставники и говорят каждому из них: да ты скажи только, что всё на свете вздор: наука – вздор, искусство – вздор, гражданский порядок – вздор; само обличение даже – вздор, самый народ – пустяки». Прочитавший роман еще в рукописи, П. Анненков в письме к Тургеневу указывал, что здесь он прямо суммирует идеи Чернышевского и Добролюбова, с которыми у писателя наметились серьезные разногласия, разногласия эти были настолько серьезны, что привели Тургенева к разрыву с «Современником», где он прежде был одним из активных сотрудников. Тургенев учел замечание Анненкова, но и в новой редакции текста свое преимущественно негативное отношение к ведущим критикам и публицистам некрасовского журнала выразил довольно отчетливо.