Дела давно минувших дней (СИ)

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Щелк. Выстрелы точно поражали самый центр мишеней. Движения Конрада были четкими, отточенными, словно у хорошей боевой машины. Джордан остановился у входа на полигон — он прекрасно знал, что не стоит резко отвлекать человека с лазерной винтовкой в руках. Лучше уж подождать, пока он закончит.

Щелк. Щелк. Хлоп. Загорелась лампочка, сигнализирующая о поражении всех мишеней.

— Не знал, что ты умеешь стрелять, — Джордан расслабленно прислонился к стене.

— На самом деле, я ненавижу это все после одной истории. Просто сегодня… Считай это салютом в память о погибших, не больше. Идем?

— Салютом? — Джордан прищурился, вспоминая дату. — Ты из боевых частей?

— Да ты что, я ж позорная крыса, отсидевшаяся в госпитале добровольцем, — Конрад засмеялся. — Какие там военные части?

— Ты и крыса? — улыбнулся в ответ Джордан. — Не похож. Вот на нахального кошака — вполне.

— Ну кошак. Да нет, просто в этот день погиб один хороший человек. Из-за одного мерзавца…

— Расскажешь? — Джордан повернулся к кофейному аппарату, показывая, что настаивать не станет.

— Ну, это случилось двадцать лет назад. Парня звали Натаниэль. Натаниэль Спенсер. Он был наивным парнем, решившим, что на войне от него будет толку больше, чем где-либо еще. Он прослужил два года в дальнем форте под началом подполковника Густава Гуго… — Конрад взял чашку, отхлебнул. — Ммм, опять сахар закончился.

— Возьми в коробке, — отозвался Джордан. — Подожди, это случаем не тот Гуго, который Хромой мясник?

— Именно он, — Конрад кинул в кружку сахар, помешал. — Натаниэль хорошо служил, у него было множество наград. Отличный стрелок и все такое. А потом… Потом в форт привели пленных. Велели расстреливать… Нат возмутился.

— Мало того, что скотина, так еще и идиот, — поморщился Джордан. — Слышал я про эту историю. Связь с метрополией уже тогда была с перебоями, отношения с местными в любой момент могли взорваться резней, а он показательные казни устраивает. Как у него еще половина форта не дезертировала?

— Там почти все были под стать подполковнику, он долго их собирал. Нат пытался возмущаться. Тогда его избили, перелом трех ребер, пробитое обломком легкое, парень еле выкарабкался. И он ушел из форта. Зимой… Обвешался наградами, бросил оружие на плацу. И ушел по сугробам в лес. Такая вот история, — Конрад поморщился. — Горький кофе, отвратительная заправка.

Джордан отобрал чашку, привлек парня к себе.

— Вы были друзьями?

— Можно и так сказать, — Конрад запрокинул голову к потолку, словно что-то разглядывал. — По крайней мере я это прочувствовал, как на своей шкуре.

— А что с ним было дальше?

— Замерз насмерть, не дойдя до жилья.

Джордана ощутимо передернуло:

— Бедный парень. Я… Распоряжусь о мемориале.

— Да нет, Нат был скромным парнем. Даже, когда получил под правую лопатку ножом, не волновал медика. Ждал своей очереди. Не надо мемориалов.

— Надо, — помотал головой Джордан. — Вот именно ему и надо. Двадцать лет прошло, а мы до сих пор остаемся чужаками… и благодаря таким, как Гуго — агрессивными и кровожадными чужаками. Да и просто… жаль, что я тогда не успел найти и его. Ты ведь следом ушел?

— С чего ты взял? — удивился Конрад.

— Я нашел тебя в снегу за две мили до одного из пунктов наблюдения. И по времени — как раз, чтобы немного отлежаться от побоев и дойти пешком от форта. Почему вы не пошли вдвоем?

— Ну, я же рассказывал… Я вышел из пункта, заблудился.

— Не надо, Кон… Или Нат?

Конрад попытался было шарахнуться, но не преуспел.

— Эй, мы женаты восемнадцать лет. Думаешь, я не видел шрам под лопаткой? И ты боишься ставить уколы, медик хренов.

— Я не боюсь уколы ставить… я просто не люблю тыкать в людей железяками, — пробурчал Конрад. — И Натаниэль умер тогда в лесу.

— Верю-верю… Как думаешь, куда могли награды пропасть?

— Не знаю, они все были на куртке. Так… Теперь я совсем спалился, да?

— Шпионом тебе точно не быть, — хохотнул Джордан. — Но я этому даже рад. Если ты решишь пойти налево, сразу же себя выдашь… Хотя о чем это я, ты в тот же день придешь и признаешься.

— Эй, не надо меня считать настолько простодушным.

— Ты не простодушный, ты честный до безобразия. И смелый, под стать имени. Расскажешь, почему выбрал именно его?

— Потому что я не представлялся, я думал, что он за мной пришел. Конрад был нашим медиком. И пытался спасти тех парней, которых велел расстреливать подполковник. Он умер от побоев у меня на руках. И вот, лес, метель, меня касаются чьи-то руки, я звал его.

— Вот как… ну, значит два мемориала, — задумчиво сообщил Джордан. — Эй, Кон, чего ты скис? Двадцать лет уже прошло. Выше нос! — он рукой подтолкнул упомянутый нос вверх. — А то я тоже вспомню, что творилось в форте потом, и расстроюсь.

— Я дезертир, Джордан. Меня будут судить.

— Конрад, ты слышал про такое понятие, как срок давности? И потом, ты же сам сказал, что Натаниэль Спенсер замерз в лесу, не дойдя до жилья. И подполковник Гуго это, кстати, подтвердил.

— А что он еще мог сказать? — Конрад снова потянулся к чашке, отхлебнул и сморщился. — Гадство, да это какой-то сахарный сироп.

Джордан хмыкнул: