Дела эльфийские, проблемы некромантские

Он наклонился к эльфу, неуверенно протянул руку к обломку и тут же отдернул ее, будто засомневавшись, можно ли или вдруг только хуже сделает. Хотя — куда уж хуже. Таким растерянным я видела Гила впервые.

Полли смотрела перед собой, не моргая, наклонив голову, еще не понимая и не веря глазам, Ли положил руку на плечо девочки, сжав пальцы, точно хотел удержать от одной ей ведомого безумства. Лицо Саэла стало практически серым, похожим на гипсовую маску, мы же с Лессом держались чуть поодаль, не зная, что и предпринять.

Страшнее всего сейчас было за Полли. Узнать Тима так, как ей, нам не довелось, для меня он оставался все еще практически незнакомым эльфом. Да и сама по себе смерть в силу профессии меня давно не пугала, поэтому убиваться от «на кого ж ты нас покинул» и до «это что, мы зря тебя спасали?» у меня просто язык бы не повернулся, а вот за девочку я действительно переживала. Ничего хуже произойти с ней просто не могло. Вспомнить только, как она была к нему привязана, как ждала встречи, как сияли ее глаза, стоило о нем упомянуть…

А я прекрасно помнила, каково это — терять любимых. И всей душой надеялась, что больше никогда с этим не столкнусь. Ни-ког-да.

Я шагнула было к Полли, пока не совсем придумав, что сказать или сделать, мысли путались, сменяясь дурацкими «отвести ребенка в сторону, зрелище пронзенного тела — то еще», как вдруг…

— Наши «свято верующие» однажды меня доконают. Серьезно, вот это — последняя капля! В прошлый раз деревню сожгли «во славу мне», в позапрошлый — сотню каких-то девственниц распяли… А оно мне надо?! Их и так острая нехватка.

— Скажи спасибо, что мы вовремя решили избавиться от драконов. Мало того что бедолаги бы голодали, так их бы тоже додумались на алтарь пихать. Кстати, напрасно ты жалуешься, зато ребята тебя искренне любят!

— Да в гробу я такую любовь видал, да простит меня Клагул.

— Он тебя и так не простит. Это, между прочим, твои поклонники ему работы прибавляют внеплановой. Не просыхает, поди, бедолага… трудится в поте лиц. Морд.

— Вот не надо сейчас строить из себя святую невинность! Тот факт, что ты отвечаешь за светлую сторону, к сожалению, так и не сделал из тебя белую и пушистую. Вспомни своих-то почитателей. Бедные коровки с барашками, сколько их полегло на алтаре твоего тщеславия?

— Ответила бы я, да на нас смертные смотрят косо.

— Еще не смотрят. Досадное какое недоразумение. Здрасте.

Что за…

Воздух заискрился, переливаясь сверкающими черными и белыми нитями, и медленно вырисовал перед нами два силуэта — мужской и женский. Когда сияние прекратилось, перед нами распахнулись две пары глаз — одни черные от уголка до уголка, вторые, напротив, сплошь белые.

Фигуры были высотой примерно в полтора человеческих роста, в похожих балахонах длиной до пят, но даже это не смогло скрыть от наших взоров, что парили «сущности» в локте от земли, чем заставляли нас изрядно задирать головы, чтобы их разглядеть. У темноглазого были настолько черные волосы, словно на него опрокинули ведро смолы и она растеклась по голове до самых плеч, а белоглазая обладала платиновой шевелюрой до пояса.

Кто это, хрисс их раздери? Они-то хотя бы не будут нас убивать? Потому что если будут, то сейчас самое время. Мы впали в такое оцепенение, что вряд ли начали бы сопротивляться.

— Скажите, а вы верите в богов? — произнес темноволосый. Достал из нагрудного кармана… очки и, нацепив их на переносицу, внимательно нас оглядел.

— Уже непонятно, — честно призналась я.

Сотни сотен лет над Дариолом властвуют три бога. Кто и когда это придумал — неизвестно, но живым существам хотелось во что-то верить, на что-то надеяться, а на что-то и вовсе сваливать все свои невзгоды. Особенно воодушевляло многих дариольцев то, что мечты и задумки могут осуществляться, стоит только попричитать в специально отведенных местах, попрославлять того, кого ты никогда в жизни не видел, и возложить какие-нибудь дары к ногам статуи, в его честь созданной.

Я верила в себя и силу своей магии. Поэтому богов я упоминала исключительно всуе, чтобы проклятия покрасочнее были или фразочки повесомее звучали. Ну и, уж конечно, святое дело на вопрос, которому ты не разумеешь ответа, отмахнуться надежным «да Дейм его знает!».

Любая религия имела как сторонников и противников, так и откровенно равнодушных. Более того, даже среди сторонников случались разногласия в плане объектов поклонения. Одни утверждали, что бог един, другие — что их трое, третьи — что богов вообще сотни и каждой области жизни присуще свое божество. Кто-то и вовсе утверждал, что мир сотворили маги или — и того веселее — драконы…

Я, пожалуй, относилась к типу равнодушных, не вступая в жаркие дискуссии, существуют эти высшие силы, не существуют ли. Мне не хотелось фанатично защищать то, чего я никогда в жизни не видела, равно как и отрицать это — тоже не могла. Вампиров, например, я нигде не встречала, но глупо утверждать, что их нет. Да и я, возможно, не в тех местах гуляла.

— Итак, смертные…