Дела и случаи нестарой школьной девы

Гера, давно уже предавшаяся своему любимому занятию — сладкому сну на мягком матрасике у не функционирующего по причине тёплой погоды камина, заполошно вскочила, решив, видимо, что проспала нападение на хозяев, и огласила дом басовитым лаем. Банзай удивлённо приподнял с диванной подушки голову, неодобрительно посмотрел на горластого гостя и, отвернувшись от нарушителя, с буддистским спокойствием продолжил спать. Остальные, оправившись от шока, дружно захохотали.

— Ну, тогда я спокоен, — заметил Павел, — такое мальчики не услышать не могли.

— Но возникает вопрос, где они, если не в Никольском?

— Девчонки, вспоминайте, что было во время той поездки? Ну, когда ребята были здесь в гостях?

Ирина со Златой переглянулись и задумались. Хозяйка дома начала медленно, с расстановкой говорить:

— Ириш, ну-ка, вспомни, если все в основном носились по саду, то Костик был в полном восторге от Дома… Он ещё попросил у меня разрешения походить везде, посмотреть. А потом стал спрашивать, купили ли мы Дом с обстановкой, откуда все старые вещи…

— Точно! — загрустившая было Ирина выпрямилась и повеселела. — А ты ему рассказала про вашу любимую барахолку!

— И он очень захотел на неё съездить. А Алёша не мог — торопился куда-то.

— У него тренировка в тот день была, — пояснил Андрей. — Я помню, он ещё расстроился, что пришлось уехать раньше, чем все.

— Помнишь, Злат, Костя пошёл Алёшу провожать, и предупредил, чтобы мы не волновались, потому что он уже не вернётся — хотел успеть на барахолку. Так, может, он и не в Никольском вовсе нашёл работу, а там?

— А барахолка у нас где? — заинтересовался Андрей.

— В Салтыковке, — дружно ответили остальные, — это следующая станция в сторону области.

— А что? Пожалуй, имеет смысл поискать там, — заметил Павел.

— Я тоже так думаю, — кивнул Андрей.

— И я.

— И я.

И, воспрянув, хором закончили вразнобой, но жизнеутверждающе:

— И Я ТОГО ЖЕ МНЕНИЯ!

Наученная горьким опытом Гера не вскочила, но всё же подняла голову и с упрёком посмотрела на своих шебутных хозяев и их не менее неспокойных гостей, явственно вздохнула, чтобы ни у кого не осталось сомнения о природе её чувств, и закрыла глаза. Банзай даже не пошевелился.

Утром малочисленный, но решительно настроенный отряд выдвинулся в сторону Салтыковки. Была суббота, и поэтому народу у станции клубилось много — базарный день. Решив, что будут искать двумя экипажами, разъехались. Рябинины взяли себе улицы по левую сторону от железной дороги, а Андрей с Ириной — по правую.

Пока стояли на переезде, Ирина задумчиво смотрела в окно. С грохотом подкатила электричка и остановилась, выпуская пассажиров. Мимо потянулся поток людей: салтыковский рынок знали и любили.

— У меня есть предложение, — начала Ирина.

Андрей отвлёкся от созерцания полосатого шлагбаума и вопросительно поднял брови.

— Предлагаю сначала поискать на рынке. Вдруг мальчишки пойдут за едой, или Костик, неравнодушный к старью, решит воспользоваться случаем и посмотреть… Ведь в будни рынок не работает. А сегодня первая суббота с того дня, как ребята уехали.

— Хорошая мысль, — согласился Симонов. И Ирина довольно заулыбалась. Всё-таки он оказывал на неё гипнотическое воздействие.

Миновав, наконец, переезд, на котором пришлось простоять добрых пятнадцать минут, и с трудом найдя место для машины в тенёчке, чтобы транспортное средство не превратилось при непосредственном участии весёлого летнего уже солнышка в мобильную душегубку, выбрались на улицу. По причине жары Ирина надела длинную лёгкую юбку, связанную из тончайших льняных нитей кофточку, которую сама ласково называла хламидкой, а на голову повязала пёструю шёлковую косынку — не любила, когда пекло макушку. Переглянувшись, молча пошли к рынку. Народу было пруд пруди.

— Удивительно, что не все на дачах, — улыбнулся Андрей. Его хорошее, несмотря на неудачные пока поиски, настроение было напрямую связано с толпой. Под предлогом грозящей им в людском море опасности потеряться он взял Ирину за руку, и она не возражала. Чувствуя себя влюблённым подростком, счастливый Симонов с давно забытым душевным трепетом ощущал в своей горячей ладони прохладные пальчики учительницы брата и натурально млел. В душе разгоралось желание свернуть горы ради этой смешной и отзывчивой девчонки, чем он и намерен был заняться. Слегка портило настроение лишь осознание того, что в настоящий момент он готовился свернуть вышеупомянутые горы не для предмета своего горячего, почти подросткового обожания, а для себя. Брат-то был его собственный, а никак не Иринин.

Предмет обожания в свою очередь тоже был далёк от безмятежного спокойствия. Пальцы в сильной ладони Андрея подрагивали и трепетали, успокоить их никак не получалось. Да ещё и сердце, казалось, тоже мигрировало теперь туда, в соединение двух рук. Влюблённая Ирина с трудом заставляла себя не терять бдительности и оглядываться по сторонам в поисках мальчиков.