Дела и случаи нестарой школьной девы

— Да, это была я. Меньше всего я ожидала вас здесь встретить. Когда вы трусливо сбежали от меня, поменяв работу, я пыталась вас найти. Но коллеги ваши адрес дать мне отказались…

— Вам бы это не помогло, я переехал.

— Я же говорю — трус, не только работу, но и жильё сменил, — нервно рассмеялась Инна Аристарховна. Андрей пропустил и этот укол и спокойно поинтересовался:

— Что было дальше? Журнал?

— Это вообще легче лёгкого. Я просто его не отдала после уроков. А никто и не заметил. Конечно, надо было выкинуть. Но я хотела его на даче сжечь, а пока руки не дошли. Да и кто ж знал, что эта пигалица-энтузиастка полезет за штативами аж на шкаф. Тебе ж русским языком сказали: он внизу, в шкафу.

— Там его не было, — лишённым эмоций голосом ответила Ирина, ей было невыносимо противно. И ещё очень жаль Андрея.

— Как это не было?! Ну, как это не было?! Никому ничего доверить нельзя, ну, ей-богу, как маленькая, — Инна Аристарховна встала, большими шагами подошла к шкафу и распахнула настежь дверцы. Штатива не было. Ирина развела руками, а Сомова в крайнем раздражении захлопнула дверцы. — Что ж, выходит, я сама виновата? Обидно-то как. Так бы вы ни в жизнь не догадались.

— Догадались бы, — не согласилась Злата, — вы фатально ошиблись с «письмом самоубийцы» и с племянницей. Я только что видела её анкету, «письмо» писала она, у неё очень запоминающийся почерк. Что ж вы так, Инна Аристарховна? Всё продумали, а на такой мелочи прокололись?

На Сомову страшно было смотреть. Она сникла, ссутулилась, и как-то вдруг сразу стал заметен возраст.

— Всё-то вы видите… Всё-то вы знаете… А что было делать? Не из газет же вырезать буквы? Так ни один самоубийца не делает. А сама идея была неплоха. Вот я веселилась, когда ты, забыв кабинет запереть, понеслась к своей подружке с моей запиской «самоубийцы». Думала, каблуки сломаешь!

— Тогда вы кислоту и украли? — уточнил Андрей, стоявший рядом с Ириной и гладивший её по плечу.

— Тогда. Могла бы ключ у Семёна взять, да уж если такая возможность подвернулась, грех было отказываться. Тем более, что и ключ от шкафа с реактивами не пришлось подбирать. Он на этой же связке болтался. Очень удачно всё вышло, — она довольно сощурилась, вспоминая.

— После журнала были кляузы, — напомнила Полина Юрьевна.

— О! — вновь повеселела Сомова. — Это вообще моя удача. Сидишь себе дома за компьютером и вдохновенно строчишь, а вам потом нервы мотают — сплошное удовольствие! Не учла я, конечно, что вы, — она обличающее посмотрела на директрису, — форменная наседка. Над своими сотрудниками трясётесь и в обиду их никому не даёте. А жаль… Ну, хоть вы понервничали, и то хорошо. Потому что вы мне тоже порядком надоели. Это не директор, а клуша какая-то! Ах, мои дорогие, то, ох, мои драгоценные, сё! — Инна Аристарховна некрасиво и непохоже захлопала по бокам руками, будто крыльями, и засуетилась.

Ирина поймала себя на том, что вот сейчас, в этот самый момент, вполне могла бы впервые в жизни вцепиться человеку — женщине! — в морду. Потому что лицом это брезгливую, гадливую физиономию назвать она не могла. И с какой стати эта чужая им всем женщина позволяет себе говорить такое про Полину Юрьевну, которая эту школу с нуля подняла?! Чтобы не вскочить, Ирина с силой вцепилась в руку Андрея, лежавшую у неё на плече. Тот всё понял и тихонько нажал: не нервничай, держись. Она благодарно улыбнулась ему, глядя снизу вверх. Он ей одними губами шепнул: я тебя люблю. Сомова перехватила эти взгляды и жесты и скривилась:

— Уси-пуси, какие розовые слюни и сопли. Противно смотреть!

— Так не смотрите, Инна Аристарховна, — спокойно отозвался Симонов.

— Подождите, она же сказала, что хотела только гадости поделать, а кислоту гадостью сложно назвать, — Злата сердито уставилась на Сомову.

— Да достали они меня, — голосом усталой примадонны протянула та, — Андрюшенька сюда зачастил, букеты таскает, с работы встречает, за ручку ходят, нежно переглядываются — влюблённые пионеры да и только! Сколько можно?! Ну, я и решила им жизнь подпортить. Кто ж знал, что эта ненормальная по школе шляется в непотребном виде. Маску какую-то идиотскую нацепила! Я ж говорю — сумасшедший дом, а не школа. Дёрнула меня нелёгкая сюда устроиться!

И подружка тоже не лучше. Смотрю, пигалица влюблённая моя в плащике своём голубеньком и платочке на голове кабинет запирает. Только я собралась кислотой плеснуть, как она повернулась, и оказалось, что это ты, — она указала на Злату, — зачем ты в её одежду обрядилась?

— Это вы про среду, что ли? Когда я вас в коридоре с чашкой в руках встретила? — вспомнила Злата. — Так я за вещами пошла. Ира у меня в кабинете к выпускному сценарий читала, а я, чтобы время не тратить за её одеждой и сумкой решила сбегать. Да надумала пошутить, надела всё на себя… Так в чашке была кислота?!

— Она самая. — Сомова кивнула и язвительно заметила:

— Да-а, нормальному человеку в этой школе делать нечего. Одна хочет пошутить и надевает чужие вещи, другая — маску напяливает. Хороши!

— Хороши, — кивнула Полина Юрьевна, — в отличие от вас, Инна Аристарховна.