Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Возвращаясь к истории спора парижских интеллектуалов о достоинствах и недостатках «Романа о Розе», развернувшегося в начале XV в., напомню еще раз, что и для противников Жана де Мена, Кристины Пизанской и Жана Жерсона, публичная дискуссия о «постыдном» в ряде случаев также оказывалась вполне возможной. В первую очередь речь здесь шла о медицинском дискурсе, когда проблема сексуальных девиаций становилась предметом обсуждения между врачом и пациентом. Тот же подход мы наблюдаем и в рассуждениях средневековых теологов, которые, начиная с Блаженного Августина, распространяли медицинскую метафору на отношения между священником и его паствой — на исповедь, в ходе которой могли быть раскрыты сексуальные прегрешения и даны наставления по их искоренению. Именно под влиянием церковного права медицинская метафора проникла и в зал средневекового суда, где рассказ о преступлении в определенных случаях также мог включать детальное описание интимной жизни участников того или иного процесса. Уголовное расследование, таким образом, в восприятии современников приравнивалось к исповеди[148], на которой было не стыдно посвятить окружающих в подробности своей интимной жизни и — как на приеме у врача — получить некое избавление от пережитых страданий. И хотя сфера уголовного права, вне всякого сомнения, охватывала не все стороны жизни людей Средневековья, мы, рассуждая об их повседневных заботах, не должны забывать о том, насколько полезными могут оказаться в некоторых случаях регистры судебной практики, делающие наш научный поиск намного точнее и полнее.

ГЛАВА 2 Честь женщины — достоинство мужчины

Читатель, я думаю, уже обратил внимание на одну важную особенность судебных документов эпохи Средневековья. Если речь в них все же заходила о преступлениях, совершенных на сексуальной почве, то обычно правонарушения эти оказывались лишь названы, но не описаны подробно. Именно поэтому до нас дошло совсем немного уголовных дел XIV–XV вв„при рассмотрении которых упомянутое правило было нарушено.

И все же в нашем распоряжении имеются источники, где действительно можно найти интересующую нас информацию о частной и интимной жизни людей Средневековья. Прежде всего, это письма о помиловании — lettres de rémission, происходящие из архива королевской канцелярии, чиновники которой на рубеже XIII–XIV вв. начали выдавать подобные документы просителям, осужденным за уголовные или гражданские правонарушения[149]. В них подтверждалось, что французский монарх дарует свое высочайшее прощение тому или иному конкретному человеку (реже — группе лиц), а потому вынесенный в отношении него приговор — будь то решение королевского, сеньориального, церковного или городского суда — объявляется недействительным. Таким образом, ответчик восстанавливал свою добрую репутацию, возвращал себе конфискованное имущество, хотя и был обязан выплатить истцу судебные издержки[150].

Процедура получения письма о помиловании — как, впрочем, и оформление любого иного судебного документа — в средневековой Франции была жестко регламентирована. Его составлению предшествовала устная просьба, с которой ответчик или кто-то из его близких (родственников или друзей) обязан был обратиться к суду. Представители палаты прошений Парижского парламента рассматривали отдельно каждый подобный случай и передавали сведения о нем в королевский совет, который в свою очередь должен был принять решение о том, имеет ли преступник право подавать теперь уже письменную просьбу. При положительном ответе осужденному или его родственникам следовало обратиться в королевскую канцелярию, чиновник которой составлял для них сам документ и регистрировал его. На этом, однако, процедура не заканчивалась. Осужденному требовалось представить копию письма о помиловании тому судье, который вынес в отношении него обвинительный приговор, для подтверждения (ратификации) королевского решения местным судом и аннуляции процесса. Еще одну копию письма он должен был предъявить истцу или его ближайшим родственникам на тот случай, если они потребуют от него не только выплаты издержек, но и денежной компенсации за причиненное зло[151].

Содержание письма о помиловании, как и процедура его получения, также являлось полностью формализированным. В нем следовало изложить в мельчайших подробностях историю преступления, перечислить обстоятельства, приведшие к подобному исходу, описать все предпринятые судом меры по расследованию данного дела, уточнить претензии и требования истца, а также указать, какой именно приговор был вынесен судом. Однако главными составляющими такого документа являлись, вне всякого сомнения, те аргументы, которые обвиняемый приводил в свою защиту и которые, с его точки зрения, могли рассматриваться как обстоятельства, способные смягчить его вину или — в идеале — свести на нет сам факт преступления[152].