Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)

— Я уже сделала его, — ответила она, и он обнял ее.

От короля пришло письмо с соболезнованиями, очень вежливое и благочестивое, за исключением последней строки: «Писано рукой того, кто стал бы для Вас утешением». Кэтрин не сомневалась в истинном значении этих слов.

Через неделю за этим посланием последовало другое, в котором король сообщал ей, что у него болели ноги и он не выходил из своих покоев, но теперь ему лучше. Генрих добавил несколько поэтических строк, сочиненных для нее. Это было одно из худших произведений, которые ей доводилось читать.

Хоть скажут люди — старческая блажь,
Влюбленному не нужен тут кураж;
Любовь кто ни захочет обрести,
Тот у Венеры должен быть в чести.

Стихи были такие вымученные, что Кэтрин даже не совсем поняла, что имел в виду король. Похоже, он пытался сказать, что проявит трусость, если откажется добиваться ее. Генрих умолял, чтобы она пришла повидаться с ним под предлогом визита к брату.

Кэтрин безо всякой охоты поехала. Паж забрал ее из покоев Уилла и повел извилистым путем через дворец. Наконец они оказались у потайной лестницы. По ступеням Кэтрин поднималась в легком волнении, после чего ее ввели в небольшой, отделанный дорогими панелями и увешанный старинными гобеленами зал. Король сидел в бархатном кресле у потрескивавшего в очаге огня. В комнате было жарко.

— Вы простите меня, если я не буду вставать, — сказал его величество, когда Кэтрин поднялась из реверанса. — Я все еще немного не в форме. Проходите, посидите со мной. — Он указал ей на кресло поменьше, стоявшее напротив.

— Нога вашей милости стала лучше? — спросила Кэтрин.

— Немного, — ответил король. Она заметила отделанную серебром палку для ходьбы, стоявшую у стены рядом с креслом. — Но, леди Латимер, я сам не свой. — Король взял со стола книгу. — Я хотел прочесть вам кое-что отсюда — это о безбрачии священников, — но плохо вижу. Слова расплываются. — Он потянулся за лупой и уставился в текст.

— Вашей милости нужны очки. Это стекла для чтения, вставленные в оправу, которая надевается на нос.

— Вы думаете, они помогут?

— Конечно, сир. У моего дяди есть очки.

— Тогда я закажу себе.

— Хотите, я прочту для вас отрывок? — предложила Кэтрин, и король кивнул.

Около часа они беседовали о целибате и других теологических вопросах. Потом король пристально взглянул на Кэтрин:

— Вы мне очень нравитесь, леди Латимер. Я безмерно наслаждаюсь вашим обществом и хотел бы стать для вас больше чем другом.

Кэтрин была обескуражена. Король произнес это неожиданно, ни с того ни с сего.

— С-сир, — запинаясь, проговорила она, — вы оказываете мне слишком большую честь. Боюсь, я не знаю, что вам ответить. Не прошло еще и месяца со дня смерти милорда, и я до сих пор в трауре. Я пока не думала о своем будущем. Можем мы поговорить об этом в другое время?

— Время — это как раз то, чем я не располагаю, — тяжело вздохнув, ответил король. — Я нездоров. Но если бы вы дали основания надеяться, что в один прекрасный день позволите мне стать вашим слугой, я уверен, что буду чувствовать себя намного лучше.

— Смею сказать, что со временем буду в состоянии думать о таких вещах. — Кэтрин улыбнулась, надеясь, что король не уловил в ее ответе нежелания «думать о таких вещах». — А пока буду лелеять в душе дружбу вашей милости.

— Что ж, придется довольствоваться этим. — Он печально улыбнулся ей.

Кэтрин удивилась, получив запоздалое письмо с соболезнованиями от своей невестки Энн. Они никогда не были близки, но Энн, казалось, искренне печалилась за нее. Однако по мере чтения выяснилось, что у этой особы имелся и другой, тайный мотив отправить свое послание.

Я знаю, у Вас нет оснований хорошо думать обо мне, но надеюсь, Вы понимаете, что значит — любить кого-то так сильно, что жизнь в бедности становится неизмеримо предпочтительнее разлуки с любимым. Мы счастливы вместе, и наш ребенок здоров и весел. Я никогда не предъявлю никаких претензий Уильяму, и оба мы, я уверена, желаем оставить прошлое позади, но есть одна леди, которая из ненависти строит против меня козни. Не верьте тому, что услышите обо мне. Прощайте.