Дела семейные

— Мы это уже обсуждали. Я знаю, к чему ведет твоя дружба с этой девушкой, и не потерплю этого в моем доме. Меня стошнит, если она придет на обед. Меня просто вырвет на стол, я тебя предупреждаю.

Мурад сообщает отцу, что его тошнит от отцовских идей, так что вдвоем они вполне могут заблевать весь день рождения.

— Прекрати, Мурад! — кричит мама. — Не смей говорить гадости!

— Это он начал. Пользуется религией как оружием. Тебе известно, что помешательство на чистоте плодит психов в нашей общине? Никогда не приму этих безумных идей!

— Бесстыжий мерзавец! Отца психом называешь! Ну все, я ухожу, уйду в храм огня, видеть его больше не могу!

— Почему бы тебе палатку не поставить в главном зале? И жить в ней — ты столько времени проводишь в этом храме!

— Ты слышишь? Твой сын хочет меня из дома выгнать!

— Это просто неумная шутка, Йездаа. Правда, Мурад?

— Да нет, я серьезно. Схожу в «Приятную виллу» и попрошу у тети Вили ее скатерть Для папы.

— Вили так помогла нам, а мы даже не отблагодарили ее как следует, — горестно вспоминает мама, — даже о переезде сообщили в последнюю минуту. Мне просто стыдно!

— Это ей должно быть стыдно, — говорит отец с неожиданным ожесточением, — она соблазнила меня лотереей, заставила играть, а я никогда в жизни этого не делал!

Тут даже мамино терпение лопается. Ни слова не говоря, она уходит из гостиной.

По зороастрийскому календарю, согласно которому мы молимся и совершаем религиозные обряды, роджМурада приходится на четыре дня раньше его дня рождения. На роджмама заказала сладости в «Парси дайри фарм». Сунниту, которая по утрам приходит убирать у нас, послали за цветами для торунов-их полагается вешать на двери. Мама готовит к завтраку равос кардамоном, мускатным орехом, корицей и большим количеством изюма и миндаля. В это утро кухня просто благоухает.

— Почему ты дважды отмечаешь его день рождения? — спрашивает отец.

— Потому, что это восемнадцатилетие, сам знаешь.

— Два празднования для парня, который и одного-то не заслуживает, — сердито говорит отец.

Мама отвечает неодобрительным взглядом.

Когда я прихожу из школы, мама просит, чтобы я отнес сладости в дом напротив: одну коробку доктору Фиттеру, другую инспектору Масалавале.

Я пытаюсь отбиться: я их почти не знаю, лучше бы она поручила Сунните утром отнести эти миттхаи.Я, конечно, знаю их по именам, и знаю, что они нам помогали после того, что случилось с тетей Куми. Я слышал рассказы о помощи, оказанной доктором и отцом инспектора нашему дедушке, когда погибли Люси и наша бабушка.

— Если прислуга приносит — это совсем не то, — возражает мама, — подарок должен доставить член семьи, выказать уважение.

Делать нечего, ставлю коробку со сладкими, пропитанными сиропом шариками на поднос, накрываю салфеткой с вышитыми павлинами по углам. Сначала иду к инспектору Масалавале. Слуга говорит, что его нет дома, и я, следуя маминым указаниям, спрашиваю миссис Масалавалу. Она откликается так быстро, будто под дверью подслушивала:

— Кто пришел?

— Джехангир, — представляюсь я, — сын Роксаны Ченой из «Шато фелисити». — Я даже пальцем показываю через плечо, чтоб ей легче было понять. — Внук Наримана Вакиля.

— Да-да, я тебя узнала, — говорит она, к моему большому облегчению.

— Мама посылает миттхаидля инспектора и для вас, по случаю роджамоего брата, ему исполняется восемнадцать.

— Да-да, как мило. Передай брату наши поздравления. И скажи маме спасибо от нас.

Она принимает коробку как должное и быстро выпроваживает меня.

Радуясь, что так быстро отделался, я перехожу к двери напротив, надеясь, что не задержусь и там. Но доктор Фиттер, открыв мне дверь, не дает мне представиться, а сразу расплывается в улыбке и тянет за руку в дом.

— Знаю, знаю, кто ты, молодой человек! Ну зайди, зайди же на минутку! Техми, Техми!

Из глубины квартиры доносится голос:

— Ну что там еще, Шапурджи, как я могу вовремя подать тебе обед, если ты поминутно отрываешь меня?

Продолжая ворчать, она тяжелым шагом выходит на веранду с ножом в руках, которым, видно, крошила зелень, судя по налипшим зеленым крошкам.

— Боже мой, у нас внук Наримана, а ты мне ничего не говоришь?

Она кладет нож на чайный столик, вытирает о юбку руки и щиплет меня за щеку. От ее пальцев пахнет кориандром. Я снимаю салфетку и вручаю джалеби,повторяя мамины слова.

— Мураду уже восемнадцать, — она забирает у меня поднос, — подумать только! А сколько же тебе?

— Четырнадцать. Пятнадцатый пошел, — отвечаю я.

Доктор Фиттер улыбается:

— Новое поколение, готовое править миром. Надеюсь, вы сделаете его гораздо лучше, а? Садись, расскажи про школу.

Он беседует со мной, миссис Фиттер уносит сладости. Я немножку беспокоюсь из-за подноса — не забыла бы вернуть! Доктор тем временем рассуждает о том, как хорошо, что наша семья живет в квартире профессора Вакиля.

— Слишком долго в том доме была пустота. Отсутствие… Очень тяжело сложилась жизнь твоего дедушки. Я до сих пор помню тот день, когда он спустился вниз поговорить со своей девушкой, — на нем тогда одно полотенце вокруг пояса было надето.