Дела семейные

Но Хусайн не увидел ничего примечательного в поблекшей черно-белой фотографии. Желая угодить хозяину, он подержал ее в руках и возвратился на прежнее место.

Йезад переводил глаза со снимка на перекресток – скрещение шести дорог – и обратно на снимок, стараясь с помощью фотографии заставить кинотеатр исчезнуть.

– Что это за приземистые строения на снимке? – спросил он.

– Я тоже не знал, мне пришлось поработать в библиотеке Азиатского общества. Этот участок в 1936 году был приобретен корпорацией «Метро Голдвин», собственно, арендован на девяносто девять лет по цене в одну рупию за год. А то, что вы видите на снимке, это конюшни Королевских военно-воздушных сил.

– Зачем военно-воздушным силам конюшни?

– Лошадей держать.

– Очень смешно. О’кей, а лошади им зачем?

– Чтобы вывозить самолеты из ангаров, передвигать тяжелую технику – смешение высоких технологий с первобытными. Как это и сейчас происходит: на прошлой неделе возле моего дома телефонная компания прокладывала современный оптико-волоконный кабель, при этом канаву рыли кирками и лопатами, а щебенку носили женщины с корзинами на головах.

Вернулись в магазин, и Капур переключился на настоящее. Он раскапывал не только прошлое Бомбея, он следил и за перипетиями в болоте современной политики, отслеживая все новости, каждую новую мерзость, учиняемую правительством, что, по его словам, доставляло ему просто физическую боль.

– Теперь эти сукины дети собираются прикрыть комиссию Шрикришны.

– Это какую же? Ту, что должна расследовать теракты с бомбами?

– И погромы, связанные с мечетью Бабри Масджид. Комиссия была уже готова обнародовать все: и участие Шив Сены в грабежах и поджогах, и роль полиции, которая помогала погромщикам и устранялась, когда они врывались в мусульманские кварталы.

– Не надо так волноваться, мистер Капур, у вас же давление, – предостерег его Йезад. – Вы помните, что доктор вам сказал?

Капур сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, зато Хусайн пришел в дикое возбуждение.

– Это правда, сахиб, да, все чистая правда! – быстро заговорил он. – Полиция такая, такая – они все бадмаши, сволочи они!

– Да, Хусайн, во то сачч бат хэ, чистая правда, – согласился Капур, переходя на хинди, чтобы помочь Хусайну, который понимал английский через пень-колоду.

Хусайн тоже перешел на хинди, что сразу добавило ему красноречия.

– Сахиб, в этих погромах полицейские вели себя как гангстеры. В мусульманских кварталах они стреляли по ни в чем не повинным людям! Дома горят, народ выбегает тушить. А полицейские стреляют по ним, как по мишеням. Должны закон охранять, а они как раз больше всего народу поубивали! А бедная моя жена и дети… Я их даже узнать не смог…

Хусайн захлебнулся рыданиями.

– Позор, Хусайн, это был позор! – Капур так и дергался в кресле. – И что? Прошло больше трех лет, но справедливость так и не восторжествовала – Шив Сена проникла в полицию. А теперь Шив Сена управляет нами. Это теперь наше правительство!

Всхлипывая, Хусайн вызвался заварить свежего горячего чаю, но Йезад сказал, что сам сделает чай. Капур знаком остановил его: пусть лучше Хусайн займется этим, он обычно успокаивается, пока заваривает чай, разливает по чашкам, подает на стол.

Скоро Хусайн вернулся с дымящимися чашками.

– Шукрш, спасибо, Хусайн-миян. Сам выпьешь? – спросил Капур. – Молодец!

Он обратился к Йезаду:

– Вы считаете, что глупо так возмущаться этими подонками? А вы, разве вас не возмущает это беззаконие?

– Я потомственный бомбеец. Родился и вырос в Бомбее, а это значит, что я вакцинирован против приступов возмущения.

Перед закрытием Йезад вручил Капуру наличную выручку за день, деньги, на которые не было ни накладных, ни чеков. Капур предложил задержаться и выпить.

– Ты как себя чувствуешь, Хусайн? Пиво лайега? Сходишь за пивком?

Хусайн согласно кивнул и получил деньги на пиво.

– Две бутылки «Кингфишера». Только джальди, сбегай быстренько, чтоб пиво не согрелось в твоих руках!

Хусайн засмеялся, сказал, что руки у него холодные, и припустился на угол к пивному бару Мервани Ирани.

– Хочу сообщить, – сказал Йезад, – я утром закончил работу с контрактом «Альянса».

– Отлично! Пошли посидим в моем офисе.

Комнатка была крохотная, но с кондиционером, и Йезад всегда радовался прохладе, когда Капур приглашал его посидеть там. Капур прошел в угол к большому чемодану с твердой крышкой и, заслонив его собой, набрал код замка. Наличная выручка отправилась в чемодан. Этот ежедневный ритуал сначала настораживал Йезада, а Капур – с некоторой льстивостью – произнес маленькую речь о том, как он счастлив, что его новый сотрудник – парс.

– Парсы славятся честностью. Мне не нужно беспокоиться, не прилипнут ли наличные к подкладке ваших карманов. Ох, было бы в стране побольше таких общин, как ваша…

Йезад почувствовал себя неловко.

– Думаю, что в нашей общине тоже найдутся и жулики, и лодыри.

– Не надо скромничать, репутация парсов хорошо известна. А если даже это миф, то нет мифа без истины, как нет дыма без огня.