Дела сердечные

— Скайлер, — сказал он субботним вечером, когда мы были у него дома, — ты слишком строго себя судишь. Ну сама подумай, откуда тебе было знать, что замышляла Барби? — Он обнял меня и притянул к себе. — Взгляни на вещи трезво. Убийство не самое расхожее средство, к которому прибегают цивилизованные люди для решения проблем. Не стоит казниться, что не сумела этого предугадать.

Не скажу, чтобы от его слов с души моей сразу свалился тяжкий груз, чувствовала я себя по-прежнему паршиво. Но все равно приятно, что он меня обнимает, гладит по волосам. И целует.

Я ведь уже говорила, как классно Матиас целуется, правда?

Наконец он отстранился и с трудом перевел дух. Разумеется, я знала, что он сейчас скажет.

— Скайлер, ты подумала над тем, о чем мы говорили? Не пора ли нам поселиться вместе?

Может, я и знала, что он собирался сказать, но до сего момента не отдавала себе отчета, что наконец приняла решение. Я придвинулась ближе, чтобы заглянуть в его глаза. Эти зеленые глаза, будь они неладны… Ну мыслимо ли устоять перед этим человеком?

Я положила к себе на колени одну из его больших сильных рук, испытывая уже ставшую привычной радость, которую переживала всякий раз, прикасаясь к Матиасу. Без тени сомнения, я любила его больше, чем любого другого мужчину за всю свою жизнь.

Любовь — штука хрупкая. Убить ее может самая незначительная мелочь. К примеру, сердечко, вырезанное на лбу. Как ни странно, подобный пустяк способен загубить нежные чувства на корню.

Об этом я узнала вскоре после ареста убийцы Труди. Я решила, что Дереку следует выслушать то, что сообщила мне Барби о художествах на лбу его покойной жены. Поэтому когда он позвонил мне и спросил, как именно разворачивались события в "Квадратных футах" в тот день, когда Барби пыталась силой увести меня с собой, я взяла и рассказала ему. Не только о том, как вычислила Барби, но и о том, как вычислила загадочного резчика по лбам.

Кажется, Дерек и без меня догадался. Он ничуть не удивился, хотя Энни изо всех сил убеждала его, что это дело рук убийцы.

Вскоре после нашей с Дереком беседы мне позвонила Энни и потребовала объяснений, что я выболтала Дереку. Он, мол, почему-то отказался иметь с ней дело.

И представляете, когда я выложила ей правду, она бросила трубку!

Натан, узнав о художествах Энни, тоже разом излечился от чувства к этой дамочке.

О да, любовь действительно хрупка.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я держала Матиаса за руку.

— Я люблю тебя, Матиас, Хочу, чтобы ты это знал. — Тут я сглотнула и торопливо продолжала: — А еще хочу, чтобы ты знал, что сейчас я предпочитаю жить одна.

Красивое лицо Матиаса вытянулось. А у меня сжалось сердце. Мне так не хотелось обижать его! И поэтому я пустилась в долгие и путаные объяснения. Призналась, что пока не готова отказаться от независимости и что, прежде чем поселиться с ним вместе, должна быть абсолютно уверена, что руководствуюсь истинными, а не ложными мотивами.

Что я делаю это не потому, что боюсь потерять его, если сию минуту не соглашусь на его предложение.

И не потому, что не желаю оставаться белой вороной в обществе, состоящем по большей части из пар.

И не потому, что устала сама себя содержать и хочу до конца жизни отдыхать.

И уж точно не из боязни, что без мужчины под боком я неполноценный человек.

Барби наглядно показала, до какого отчаяния может дойти женщина, если вобьет себе в голову, что жизнь без мужчины не имеет смысла.

Все это я сказала Матиасу, тщательно подбирая слова. А когда закончила, Матиас кивнул и привлек меня к себе.

— Я понимаю, — произнес он. Но я все равно усомнилась. Его зеленые глаза смотрели с такой грустью.

Так что я собралась с духом и начала заново. Что уж там, вся ночь впереди. А я так хотела, чтобы он мне поверил. Мне было просто необходимо, чтобы он понял: мое нежелание жить вместе вовсе не значит, что я его не люблю.

Более того, это не значит, что вопрос навсегда снят с повестки дня.

Все это означало лишь, что я хочу подождать. И что если я соглашусь когда-нибудь зажить с Матиасом одной семьей, это случится только потому, что я хочу разделить с ним всю оставшуюся жизнь.

И не более того.

Но уж, конечно, и не менее.