Дела сердечные

Алексей говорил доходчиво и твёрдо, пытаясь пояснить жене необходимость развода. Нина сидела молча, с виноватой улыбкой, застывшей на лице. Когда муж замолчал, она расслабила лицо и тихо спросила:

— Леша, а вот без этого всего никак нельзя? Я ведь тебе не мешаю. Можно нам ничего не менять? Все это так хлопотно.

— Как же ты не понимаешь, Нина? Нельзя так жить! Все какое-то ненастоящее, картонное, фальшивое! Я не хочу больше ломать себя! Я хочу жить так, как требует сердце.

— А где же оно, настоящее? Ты нашёл? — тихо, но с вызовом, спросила Нина.

На её лице опять взошла улыбка, но уже горьковато-ироничная, насмешливая.

— Послушай, давай не будем искать виноватых. Грешен я один, всё беру на себя. Обойдемся без сцен. Ты и девочки не будут ущемлены, это я обещаю. А тебе нужно заняться чем-то интересным, изменить свою жизнь. Мы и об этом позднее поговорим. Помогу, чем сумею. Я всегда буду тебе другом.

Нина пару раз развела руки в стороны, будто дирижируя, потом свела ладони и воздела их вверх. Алексей взирал на эти отчаянные пассы своей супруги, не испытывая к ней ни малейшей жалости. Огромное желание всё поменять всецело завладело им. Он понимал, что Нина хочет ему возразить, но не находит слов для выражения своих мыслей. Да и откуда они возьмутся, если Нина дни напролет смотрела пустые, бездарные сериалы. И, в общем-то, без слов всё было ясно.

— Ладно, делай, что там положено, — ответила она, наконец.

Ту ночь супруги провели в разных комнатах. Алексей уснул крепким сном человека, сделавшего трудное, но очень важное дело. Он разом провалился из яви в небытиё. Нина напротив долго лежала в темноте без сна. Слова мужа вертелись в её голове ночным кошмаром. Она была уязвлена и подавлена. Мысли сталкивались, высекая искры, причиняя боль. В ней нарастала маленькая гроза.

Утром следующего дня в кабинет Воробьева с документами явилась сама главбух Надежда Федоровна.

— А где Анжела? — спросил Алексей, изо всех сил придавая своему голосу беспечность.

— Захворала, Алексей Витальевич, — безмятежно ответила Надежда Фёдоровна. — Позвонила, предупредила.

— Я видел её вчера, была здорова. Кокетничала с Ульрихом под моим окном, — буркнул он.

— Да, Ульрих ей проходу не даёт, это верно. Под всяким предлогом является к нам в бухгалтерию. Влюбился немчик. А с ней, думаю, ничего серьёзного, — предположила Надежда Федоровна. — Я не знаю, где она провела отпуск, ведь наша Анжела девушка скрытная, но думаю, смена климата сказалась. Вот тут ещё черкните подпись, да я пойду.

Оставшись один, Алексей ощутил щемящую тоску. Ему захотелось срочно услышать любимый голос своей Анжелы. Он набрал номер её мобильного телефона, но услышал лишь вежливый автоматический отказ: «Абонент недоступен. Перезвоните позже». Алексей набирал ещё и ещё, но в трубке звучало одно и тоже.

Привычный миропорядок зашатался. Анжела исчезла, и все остальное разом утратило для Алексея всякий смысл.

ГЛАВА 7. Осенние этюды

Анжела не стала откладывать визит к Оксане. Вначале она позвонила ей по телефону.

— Анжела, дружочек, молодец, что не пропала! — откликнулась Оксана. — Приходи завтра вечерком, после шести. Спросишь меня в отделении, тебе укажут. Жду!

Войдя в отделение кардиологии, Анжела увидела пожилую санитарку. Та деловито и тщательно мыла полы.

— А где я могу увидеть кардиолога Жильцову Оксану Андреевну, не подскажите? — вежливо обратилась Анжела.

— Оксану Андреевну? А вот её кабинет, — указала женщина и уточнила, строго посмотрев на Анжелу. — А она вас ждет?

— Да, мы договаривались, — заверила её Анжела.

— Ну, так вытирайте ноги, и милости прошу, — по-хозяйски распорядилась санитарка.

На двери кабинета висела табличка, которую нельзя было не заметить.

Жильцова Оксана Андреевна.

Заведующая отделением.

Доктор медицинских наук.

— Здравствуй, Оксана Андреевна! — сказала Анжела. — Я изучила табличку на твоей двери. Так вот ты какая! Так и тянет опять перейти уважительно на «вы»!

— Мы с тобой это щепетильное дело так порешим: днем я тебе Оксана Андреевна, с восьми утра и до восемнадцати ноль-ноль. Это чтобы слушалась меня. А вечерком — просто Оксана, добрая подруга и наперсница. Чайку с тобой попьём, посплетничаем, — в своей шутливой манере заявила Жильцова. — Я тебе уже одноместную палату выделила. Сегодня одна освободилась. Зная твой замкнутый характер, думаю, сумела тебе угодить.

Комната была небольшая, сияющая чистотой. В промытое окно входил свет осеннего солнца. Слышался шелест листвы, виделся куполок больничной церкви. В палате было тепло, даже уютно. «Золотая душа», — с признательностью подумала Анжела об Оксане, но вслух сдержанно сказала:

— Спасибо, Оксана Андреевна.