Дела собачьи

Тропинка вывела нас на большую поляну. На ней, пожалуй, свободно уместились бы два футбольных поля. На противоположном конце ее, чуть правее, за наполовину поваленной жердевой изгородью чернела вскопанная земля, вперемешку с живуче зеленевшими сорняками. За огородом виднелась развалюха, побуревшая от древности и погодных невзгод, в окружении еще более древних сараев и автомобильного хлама. С десяток проржавевших до дыр кузовных останков живописно дополняли картину запустения или хозяйской лени. А может, и развалившегося бизнеса?

Зато на поляне паслись несколько черно-пестрых коров и еще штук шесть лошадей. Вот на них душа задержалась, как-никак лошади – моя вторая, после собак, страсть в жизни!

Совсем беспородной была только светло-серая кобыла с молоденьким гнедым жеребенком, длинноногим и любопытным. В остальных просматривались вкрапления донской и буденновской кровей. Еще одна кобылица, караковая, удивительно напоминала ахалтекинку. Интересно, откуда здесь, на заброшенном подворье, древняя азиатская кровь? Чудны дела твои, Господи…

Приглядевшись, я увидела, что какие-то признаки жизни там все-таки просматриваются. Еле заметный дымок скромно струился из косой трубы, а около крыльца клевали что-то съедобное куры под присмотром ободранного петуха. Правда, людей было не видать.

Подошла Нора, набегавшись и решив проверить, что там делает хозяйка и все ли у нее в порядке. Ее появление прервало плавное течение моих «лошадиных» мыслей.

С коровами Нора уже встречалась в своей двухлетней жизни, а вот лошадей видела впервые. И надо было бы взять собаку на поводок, но я не поторопилась это сделать, и Норка, как выпущенная из лука стрела, стелющимся азартным галопом понеслась на исследование новых «объектов». С небольшим опозданием я поняла, что вернуть ее командой какое-то время не удастся – слишком велико любопытство, судя по стремительности рывка. Ситуация не сулила неприятностей, потому что все лошади, кроме жеребенка, были привязаны длинными веревками к вбитым в землю металлическим кольям, да и коровы вроде бы тоже. Оставалось с любопытством наблюдать за моментом знакомства. Это всегда очень интересное зрелище, особенно когда впервые встречаются животные разного вида.

Перед ближайшей лошадью метров за десять моя осмотрительная американка затормозила, взрыв лапами землю и замерла в настороженной позе. Потом осторожными крадущимися шажками прошла еще метров пять и встала как вкопанная. Настал черед ответных действий со стороны темно-рыжего жеребца. Картинно выгнув шею и тоже насторожив уши, он сделал навстречу собаке пару кокетливых шагов, звучно зафыркал и вдруг внезапно поднялся на дыбы. Постояв так с минуту и видя, что собака его совсем не испугалась, он опустил передние копыта на землю и озорно притопнул. Бесстрашие собаки его, судя по всему, приятно удивило и настроило на продолжение знакомства.

Норка справедливо сделала вывод, что ее приглашают поиграть, и, припав на передние лапы, завиляла хвостом и коротко тявкнула в знак согласия.

Я во все глаза, боясь упустить малейшее движение, смотрела на эту картину, потому что, пусть простят меня за банальность, она была прекрасна. Мне совершенно не хотелось подходить ближе и совсем уж не потому, что я чего-то боялась. Они отлично разберутся без моих диктаторских указок! Там я явно лишняя!

Другие лошади тем временем подтянулись ближе к означенной парочке, насколько позволяла длина веревок. Коровы не проявили интереса и вполне равнодушно и лениво перекатывали жвачку по рту. Ну, ни дать ни взять как это делают двуногие с жевательной резинкой на малоинтересном театральном спектакле.

И вдруг… то, что произошло дальше, заставило меня вытянуться в струнку и, едва дыша, вспоминать всех чертей и святых по очереди.

Жеребец рванулся в сторону, сделав пару могучих прыжков, без труда выдрал кол, за который был привязан, и, победно задрав хвост, широким галопом поскакал по поляне. Нора, ни секунды не задумываясь, понеслась за ним. Звонкое ржание нарушило сонную тишину утра.

Остальные лошади, кроме белой мамаши с жеребенком, воочию увидев способ получения свободы, не замедлили им воспользоваться. Всего лишь пару минут назад поляна была олицетворением сонной безмятежности и покоя. Зато теперь она превратилась в стипль-чезную трассу. Другого сравнения мне в голову не пришло. Неслись, звеня кольями, сломя голову все, кроме коров, меня и жеребенка. Даже его белая мамаша, взбрыкнув, вспомнила молодость.