Дела святейшие

Через пять минут, в чем-то очень-очень спортивном и очень домашнем, она входила в забегаловку. Оганесян сидел возле самой двери, и вид у него был крайне недовольный.

— Слушай, с тобой договариваться — себе дороже, — с ходу начал он. — Ты зачем просила меня прийти вчера? Чтобы я груши возле дома околачивал? Где ты целый день носилась?

Даша охнула, она совсем забыла о назначенной встрече.

— Прости, дорогой, я тебе сейчас все объясню.

— Да уж надеюсь...

Суетливо пристраиваясь за не слишком чистым столиком, Даша украдкой разглядывала бывшего приятеля.

— Ну и костюмчик у тебя, — заметила она.

— Не нравится?

— Почему, нравится. Пытаюсь понять, как ты по дороге умудрился не замять на нем ни единой складочки. Пешком пришел?

— Нет. — Оганесян стряхнул с плеча невидимую пылинку. — Просто покупаю дорогую одежду.

— Скажите, пожалуйста...

— Чего, кстати, не скажешь о тебе. — Он с иронией оглядел наспех накинутый наряд. — Ты раньше лучше одевалась. Меняешься...

Это прозвучало не очень хорошо.

— Надо заметить, ты тоже на месте не стоишь!

В универе был вот такой, — Даша показала на свой мизинец, — а сейчас гляди, как отожрался.

— Я попросил бы! — возмутился Оганесян. — И вообще... позволь ближе к теме. Мое время слишком дорого.

Даша ухмыльнулась.

— Приблизительно так же, как и пиджак?

— Дороже.

Подошедшая официантка приготовила блокнот.

— Что желаете?

Оганесян и рта не успел раскрыть, как Даша ответила за него:

— Он ничего желает. У вас чайник небось пластмассовый, а он кофу только из серебряных пьет. Так что обойдется.

Официантка устало моргнула растекшимися после ночной смены ресницами.

— Чего?

Оганесян пнул под столом рыжеволосую.

— Спасибо, я уже пил кофе. Из серебряного кофейника.

— Ты стал толстым и наглым, — констатировала Даша, как только официантка с обиженным видом отошла. — Ладно, давай рассказывай. Чем ты занимаешься, что стал таким важным?

— Работаю в аппарате президента. Так что Nobles oblige.

— Ты опять за старое?

— Да. — Оганесян выставил вперед палец: — И не вздумай сказать, что у меня плохое произношение.

Даша рассмеялась:

— Запомнил?

— Еще бы. Я чуть вены себе не вскрыл, пытаясь найти, где учат правильному латинскому произношению.

— Это же мертвый язык, — послышался хрипловатый голос.

Бывшие сокурсники обернулись. За столиком справа сидели два отчетливых алкоголика интеллигентной наружности и внимательно вслушивались в их беседу.

Даша с удовольствием заметила:

— Это только нормальные студенты знают, что латынь мертвая, а гении — сомневаются.

Последовал еще один пинок.

— Ты перейдешь к делу, или мне удалиться? Повторяю, у меня работа, я отлучился на полчасика, не больше.

— С чего это ты так расщедрился?

— Когда-то дал себе слово, что каких бы вершин я не достиг, всегда буду помогать бывшим друзьям, — важно произнес Оганесян.

Даша от такой наглости даже рот раскрыла.

— Спасибо, барин, — только и нашлась она, что ответить.

— Да не за что. Итак, что конкретно ты хотела узнать?

— Понимаешь... Тут такое дело...

Даша размышляла, стоит ли рассказывать все с самого начала или ограничиться общими словами.

— У меня есть знакомая, я тебе говорила, с таким красивым древнерусским именем... В общем...

— Я все понял. Давай говорить буду я. — Поняв, что его собеседница долго будет ходить вокруг да около, Оганесян взял инициативу в свои руки.

— Начнем с первого вопроса. Ты просила меня найти тебе Кунцевичей, находящихся в родстве с Ягеллонами...

— Гедиминасами.

— В данном случае это не имеет значения: Гедиминасы, Ягеллоны, Радзивиллы — все они одной крови. Так вот, твои Кунцевичи приходятся Ягеллонам родственниками...

Даша попробовала возразить:

— Во-первых, я говорила о Гедиминасах, а во-вторых... Господи, да какая разница, давай выкладывай.

— Ну если дело не в родстве, то, полагаю, речь идет об Иософате Кунцевиче.

— Кто такой?

Даше это имя пока ни о чем не говорило.

— Довольно колоритная личность. Он был архиепископом одного белорусского города.

— Был?

— Разумеется, был. Ты же не думаешь, что в Белоруссии до сих пор правят архиепископы?

— А...

— Не перебивай, пожалуйста.

— Извини.

— Так вот, он там заправлял, пока его не убили.

— И за что, если не секрет, его порешили?

— Известно за что — гад был.

— А конкретнее?

— Да он православных в унию загонял. Выпросил у короля грамоту и все православные приходы в приказном порядке переделал в униатские. Сначала в одном городе, потом в другом. А как до Витебска добрался, его в Двине и утопили.

— И то дело. — Даша вздохнула.

— Кстати, его потом за это папа к святым причислил. Сделал патроном России и Белоруссии.

— Иди ты.

— Клянусь.

— А почему ты решил, что мне будет интересен именно этот Кунцевич?

Казалось, Оганесян только этого вопроса и дожидался:

— Рыжая, ты случайно не помнишь, как звали мать Ярослава Мудрого?

— Я не просто не помню, я не знаю этого, — гордо провозгласила Даша.