Дела-то житейские…

– Ты вот что, поезжай-ка в общагу, выспись на моей кровати, все равно ни писать, ни слушать лекции толком не сможешь. Я тебе потом отксерокопирую конспекты. Держи мой пропуск и ключ от комнаты. Вернусь – позвоню, спустишься в туалет на первом этаже и передашь мне пропуск через окно. Поняла? И там на столе, в сковороде осталось немного картошки, разогрей и поешь. Чайник, пряники найдешь. Заварка кончилось, попьешь чай «белые ночи», кипяток то есть. И спать!

Четкий алгоритм действий, заданный подружкой, взбодрил и прибавил сил.

С этого дня Маринка перешла на «нелегальное положение». Она проходила в общежитие по пропуску Люси, потом передавала его через окно туалета законной владелице. Спали подружки вдвоем на узкой односпальной кровати с панцирной сеткой. Еще три однокурсницы, жившие в этой же комнате, отнеслись к подселению Маринки с пониманием. Жили одним кооперативом, в складчину. Одна из девочек подрабатывала в ночь через две санитаркой на станции скорой помощи, в эти ночи Марина занимала свободную кровать, и подруги высыпались как следует. А днем, вместо посещения лекций, Марина занималась поисками жилья. Многочисленные агентства предлагали аренду квартир или комнат, но эти варианты совершенно не вписывались в бюджет Марины, а поисками углов задешево агентства не занимались. Она днями топталась в районе Львиного мостика, где, как в давние времена студенчества мамы, можно было встретить бабулек, сдающих угол. И, наконец, ей повезло.

Аглая Митрофановна была классической деревенской старушкой, невесть каким ветром занесенной в столичный город. Жила она недалеко от Львиного мостика в такой замшелой коммуналке, что, казалось, время тут замерло со времен военного коммунизма. Марине так и не удалось сосчитать, сколько же народу в ней жило. Одни люди исчезали, другие появлялись, кто-то к кому-то приезжал, одни квартиранты сменяли других, возникали и распадались недолгие сожительства – в общем, на фоне быта столетней давности жизнь обитателей коммуналки бурлила потоком. К появлению Марины обитатели отнеслись равнодушно, только сразу вписали карандашом вместо кого-то выбывшего в длинный график дежурств по местам общего пользования.

Аглая Митрофановна жила в малюсенькой девятиметровой комнате, значительную часть которой занимала железная кровать с никелированными шариками и продавленной панцирной сеткой. У окна стоял квадратный стол, покрытый бархатной скатертью, а вдоль противоположной стены громоздился двустворчатый шкаф, Марина видела такие в старых, еще довоенных фильмах.

Спать ей предстояло на раскладушке в узком пространстве между столом и входной дверью, больше разместиться было негде. Постелить себе постель Марина могла только после того, как хозяйка укладывалась спать, а утром должна была быстро все убрать. Прилечь днем нечего было и мечтать. Маринка с тоской вспоминала свою уютную девичью комнатку в родительском доме. Может, прав отец, и надо было учиться рядом с домом? Жила бы как у Христа за пазухой… Но такие мысли посещали ее голову только ночью, когда ворочалась на неудобной раскладушке, а днем Марина погружалась в водоворот студенческой столичной жизни: лекции, зачеты, прогулки с подружками по чудесному городу. Кино, музеи, театры, выставки, вечеринки в общаге. Аглая Митрофановна «комендантский час» ей не назначала, приходи хоть под утро, главное – поставить раскладушку тихо, чтобы не потревожить крепкий сон хозяйки комнаты. Проблема возникла в другом – где и как готовиться к приближающейся серии зачетов? А за ними грозовым облаком надвигалась зимняя сессия.

Аглая Митрофановна любила поговорить. Если не спала, то принималась рассказывать о своем житье-бытье, о родственниках и знакомых, соседях нынешних и выбывших, живущих в этой квартире и в соседних. Что-что, а посплетничать она любила! И бесполезно было просить старушку не мешать готовиться к экзаменам, она тут же забывала о договоренности. Сидеть с конспектами и ноутбуком на лавочке в Ботаническом саду стало холодно, в столовой или в кафе шумно, в читалке вечно нет свободных мест. Предстоящая сессия пугала все больше.

Кое-как продравшись сквозь зачеты, Марина все же получила допуск к сессии. Первый экзамен должен был состояться третьего января. Она даже не пошла на новогодний вечер в общежитие, чтобы не тратить драгоценное время. И зря, заниматься ей все равно не дали, соседи бурно отмечали Новый год. Глуховатая хозяйка спокойно спала, а Маринка, заткнув уши берушами, пыталась разбираться в своих путаных конспектах. На следующий день Аглаю Митрофановну навестила племянница. Марине пришлось ретироваться с конспектами на кухню, но и там сосредоточиться никак не получалось, кухня была самым бойким местом в густонаселенной квартире. А после ухода гостьи хозяйка завела такой разговор: