Дела забытые

– Ну конечно, нет! Но я подумал, что девчонка не врет. И спросил, пила ли она что-нибудь на работе?

– И что? – вскричала я, чуть не подпрыгивая на стуле.

– Оказывается, да, пила, с Танькой – той самой медсестрой, что дежурила в день! Та собиралась домой и на дорожку решила кофейку попить. И этой девчонке говорит: давай, мол, со мной за компанию. Та – с радостью. Вот ей после этого кофейку спать-то и захотелось!

– Так значит, дело в той медсестричке, в дневной? – возбужденно спросила я. – Так надо немедленно к ней ехать!

– Так поехали уже, – снисходительно сообщил мне Миша. – Подожди немного, сейчас уже должны ее доставить тепленькую.

– А чашки, чашки, Миш – их можно увидеть?

– Да увидеть-то можно, – улыбнулся Миша. – Только это бесполезно. Их сразу же вымыла эта самая Таня. С «Кометом».

– Понятненько, – протянула я. – Но тогда выходит, что эта Таня себя под удар поставила?

– Ну, видимо, она считала, что хорошо защищена: покушение-то не в ее смену совершено! Что никто не поверит этой ночной медсестричке. Ни фига себе – сон на посту! А тут такое ЧП! Нет, если бы ничего не случилось, ей этот сон, конечно, сошел бы с рук. Но когда такое… А я, видишь, поверил ей и решил все проверить.

– Молодец! – похвалила я.

Миша засиял, прямо как медный таз.

– Только, Миш, раз чашки вымыты, у нас против нее ничего нет. Что мы ей предъявим? Она может нам только в лицо расхохотаться.

– Это как надавить на нее, – пояснил Миша. – И потом, почему я должен ей говорить, что в чашке не обнаружено никаких следов снотворного? Вполне можно сказать, что новейшая дорогостоящая экспертиза, к которой мы прибегли, установила, что в чашке остались следы снотворного!

Я в который раз подивилась методам работы нашей милиции, хотя в душе вполне их принимала. А как же иначе? если не делать этого, сколько преступников на свободе останется? Может, конечно, кто-то считает по-другому, но я именно так. И никто меня не переубедит!

В этот момент отворилась дверь кабинета, и вошли двое молодых людей. Миша сразу же подтянулся и спросил:

– Ну что, привезли?

Один из молодых людей покосился на меня.

– Да говори! – нетерпеливо потребовал Миша.

– Мертвая она, – тихо сказал один.

– Что-о-о-о? – Миша начал медленно приподниматься со стула.

– Мертвая, – повторил другой. – Убита выстрелом в висок из «ТТ»-шника. Вызвали опергруппу, скорую…

Миша, похоже, никак не мог поверить в то, что случилось.

– Та-а-ак, – протянул он пару минут спустя. – Значит, это все-таки она… Ладно, опергруппа поработает, потом поглядим, что она скажет.

Молодые люди вышли из кабинета.

– Что скажешь? – горестно подперев щеку, спросил Миша.

– Что я могу сказать? Совершенно очевидна причастность этой дамочки к покушению на Жору. Явно у нее был сообщник, который ее и уничтожил после того, как она перестала ему быть полезной.

– Да, только вот кто он? – спросил Миша.

– Ну, дорогой, это уж ты слишком многого от меня хочешь.

– Да это я так… – грустно признался Миша. – Сам понимаю, что работы еще предстоит полно. Будем выяснять круг знакомств этой девушки.

– Так, я пока пойду, – сказала я, вставая. – Если у тебя появятся новости, ты мне сообщишь?

– Сообщу, конечно. А чем ты собралась заниматься, если не секрет?

– Секрет, – улыбнулась я, выходя из кабинета.

А была у меня одна идейка – пообщаться с кем-то из близких Пилецкого. Все-таки не давало покоя мне это дело. А обратиться я решила к Лене Комарову. Раз он проходил по тому делу, то должен знать, кто там был из родственников у Анатолия Васильевича.

Спросив у дежурного, на месте ли Комаров и несказанно обрадовавшись, что на месте (слава богу, не придется тащиться в больницу сейчас. Жору я потом навещу, когда времени будет побольше), я поспешила к кабинету, в котором обычно работал Комаров.

Леня сидел мрачный и какой-то всклокоченный. Глаза его были воспалены.

– Что это с тобой? – поинтересовалась я, проходя в кабинет и усаживаясь на стул.

– Да вот, понимаешь, с утра сижу. Совсем житья никакого не стало! – почти взвыл Леня. – Отчеты, проверки… Все «висяки» поднял, ковыряюсь в них с утра…

– Но хоть наковырял что?

– Да ни хрена не наковырял! «Висяк» классический если – что ты там в нем наковыряешь?

– Это верно… – задумчиво ответила я, начиная подозревать, что и сама столкнулась с таким «классическим висяком».

– А ты как? – спросил Леня. – Слыхала про Жору?

– Слыхала, – вздохнула я. – Ума не приложу, что делать!

– Да, я вообще в шоке был. Уходил – все нормально, а сегодня узнаю такое…

– Леня, ты во сколько ушел?

– В восемь, как обычно. Как медсестричка ночная подошла, я и ушел.

– А ты знал эту девушку?

– Откуда же мне ее знать? – Леня вытаращил глаза. – Их там знаешь сколько? И меняются часто. Вообще текучка большая и врачей, и сестер, и нянечек – зарплата-то грошовая!

– Да, хреново… – протянула я.

– А что такое?

– Да ничего, сам узнаешь, – я не стала сообщать Лене, что девушка погибла. Сам сейчас узнает. – Леня, ты мне лучше вот что скажи… У этого Пилецкого остался кто-нибудь из родни?

– Да что он тебе дался, этот Пилецкий?! – не выдержал Леонид. – При чем здесь он-то? Дурью ты занимаешься, Полина!