Дела житейские (сборник)

Фомич ожидал чего угодно: матюков, удара, выхватывания пистолета из кобуры… но только не этого спокойного и даже чем-то обоснованного объяснения. Однако регулярные политбеседы, проводимые с колхозниками районным инструктором, раз в два месяца, а иногда и чаще, «подсказали» что надо отвечать и в этом случае. Фомич заговорил, чуть ли не как тот инструктор из района:

– Весь народ воюет, кровь проливает, в колхозе бабы не то что за мужиков, за лошадей работают, в плуги впрягаются, а вы тут…

И хоть последние слова тоже были сказаны негромко, без пафоса, Фомич как будто приободрился, расправил сутулые плечи, вздернул морщинистое с синеющим глазом лицо, ибо не сомневался в правоте своих слов. На этот раз, казалось, Николай готов был сорваться в ответ, он даже нервно затушил недокуренную цигарку, резко отвернулся… Со спины он был вылитый отец, такое же широкое трапециевидное туловище. Фомич помнил, как во время их молодости все его ровесники завидовали стати и силе Прокофия Мартьянова. Он всегда и везде был первый, и в играх и в единоборствах, и в драках. И самые красивые девчата заглядывались на него…

Николай вновь повернулся к Фомичу и… не замахнулся, не ударил.

– А за что, объясни ты мне, воюет, голодует, кровью умывается, на бабах пашет, этот твой народ? За кого? Ты хоть думал когда-нибудь об этом!? – Николай повысил голос и к нему стали прислушиваться, переваривающие молоко дезертиры.

– Как это за кого?… За жен своих, за детей… за Родину… Рассею… Последние слова Фомич опять позаимствовал у инструктора. – Вся страна, весь народ воюет…

– Ты еще скажи за Сталина, – вновь усмехнулся Николай.

– Про Сталина ничего не скажу, а за то чтобы немец нас не захватил, за то народ русский воюет, и сыны мои за то воевали. А может Мишаня, Бог даст, еще и воюет где… без вести, это же не то, что убит, – Фомич на всякий случай перекрестился.

– Иш ты, никак Бога вспомянул? – продолжал мрачно улыбаться Николай. – Дак ведь, вроде, во всех селах церкви позакрывали и коммунисты сказали, что Бога нет? Так ты, что же хочешь и на гадов-коммуняк горбатиться, сынов своих воевать за них христопродавцев отправил и чтобы тебе еще и Бог помогал!?… Нет, дядь Яш, так дело не пойдет. Или ты в одной вере, или в другой, в обоих сразу никак нельзя. А если будешь вот так, как говно в проруби, то тебе ни от коммуняк, ни от Бога добра не будет. А вот мы свое твердо выбрали, нам не за что с немцами воевать. Вот ты говоришь за дома свои, семьи. А нету у меня ни дома, ни семьи и родины тоже. Все коммуняки проклятые отобрали, всего лишили. И мы тут все такие, из раскулаченных да врагов народа. Ничего у нас нет. Вот я на своей родине чужой, как волк бегаю, каждого шороха пугаюсь, в родную деревню зайти боюсь!

Дезертиры все без исключения уже внимательно и напряженно слушали этот спор, ибо не только Николай, но и Фомич уже не сдерживались и говорили достаточно громко.

– А с чего ж это, Николаша, мало то вас так, которые без Родины, да без всего? – голос Фомича звучал с иронией.

– Да не мало. Знаешь сколько сдаются?… многими тысячами. Потому что не хотят воевать за власть эту поганую.

– А кто же тогда фронт против немца держит, кто ево от Москвы в прошлую зиму турнул? – расхорохорился Фомич, искоса поглядывая на других дезертиров. Некоторые из них, позабыв про свои цигарки, внимательно слушали, как их командир спорит со своим земляком.

– А это с тово, что дураков вроде тебя и, извини уж, вроде ребят твоих у нас много, пруд пруди. Вот комиссары всякие этим и пользуются. А про тебя, дядь Яш, помню, батя еще говорил: хороший мужик Яшка, работящий, непьющий, аккуратный, скотину любит, если бы ума да злости в нем поболе было, был бы хороший хозяин. А так, никогда не забогатеет, все что заработает у него меж пальцев течет, добер уж больно, долги прощает, родне задарма помогает – где уж тут богатству быть.

– Может и прав твой отец. Да только и ему его ум, сила да злоба не больно-то помогли. Где все богатство его, и где он сам?

– С того и не помогли, что власть у нас установилась подлюжья, и мне за нее кровь проливать никакого резона нет. А если помозговать, то и Ваньке с Мишкой, и многим из нашей деревни. Что оне от власти то той имели? Только то, что горбатились на нее почтишто задарма, а жизни человечьей ни у кого не было. А насчет того, чтобы немец нас не захватил. Да нас и без того уже с потрохами коммуняки захватили, что хотят то и делают. И русских там наверху не много. Это мне еще на Печоре один грамотный мужик говорил. Все нынешние верховоды большей частью нерусские и сам Сталин нерусский, жидов много. Говорят, что и Ленин нерусский был, отец у него чувашин, а мать жидовка, и все русское он ненавидел. Вот с того и не живем мы по хорошему, что они кровь с нас сосут… А немцы, они всех жидов-кровососов под корень вырубают…

Дезертирам слова их командира явно пришлись по душе, они принялись живо, вполголоса обсуждать услышанное, добавлять, что сами знали по этому поводу: