Дела житейские (сборник)

– Четвертый час, возвращаться пора, – дал понять, что тоже больше не желаю бегать по болотам и я.

Мишка ничего не ответил. Он нашел более или менее ровный участок, примял траву, расстелил газету и вывалил на нее из вещмешка хлеб, яйца, помидоры с огурцами.

– Налетай, подкрепиться надо, – кивнул он на свою снедь.

Я тут же стал выкладывать рядом бабушкины пирожки и прочую провизию которая имелась в моем рюкзаке. Витька то же сделал, выложил продукты которые нес. Всей провизии оказалось довольно много и в тот момент я как-то не обратил внимания, что Митька не положил на «общий стол» ничего. В то же время то что лежало на газете он принялся употреблять на равнее с нами. Видя, что наш проводник потерял значительную часть своей былой уверенности я пре6жевывая пищу одновременно стал склонять его к немедленному возвращению:

– Миш, здесь больше ловить нечего, надо возвращаться, а то как бы к вечеру дождь не собрался, вон как облачность усилилась.

Мишка опять промолчал. Мне показалось, что он тяжело переживает свое фиаско. Тем временем меня поддержал немного отдохнувший и осмелевший Витька. Митька же на все это смотрел как будто со стороны, не говоря ни слова, но есть при этом не забывал. Наконец Мишка не выдержал нашего совместного с Витькой «прессинга» и едва не закричал:

– Да не конючьте вы, без вас тошно … Сбился я, понимаете? Если бы точно знал куда идти и привала бы не делал. Подождите, дайте сообразить, с мыслями собраться.

Меня признание Мишки буквально шокировало – Мишка заблудился и не знает как выйти с болот! Только сейчас до меня дошло, что в последние час-полтора мы не шли в одну сторону а шарахались из одной в другую. Осознав это я уже прямо спросил Мишку:

– Ты хоть в общем представляешь куда надо идти?

Мишка засопел, огляделся и нервно произнес:

– Черт его знает, здесь я точно никогда не бывал, ничего понять не могу. Вроде назад к бобриной избушке шли, да гляжу куда-то не туда повернули. Хоть бы солнце вышло, а так поди разбери куда идти.

Выматеревшись, я достал компас. Когда стрелка успокоилась, я понял, что мы все время шли почти в противоположном от села и железной дороги направлении.

– Миш, если верить компасу надо идти в ту сторону, – махул я рукой туда, куда указывала синяя стрелка компаса.

– Да выбрось ты свою игрушку. У нас с компасом тут отродясь никто не ходил. А если туда пойдем куда он у тебя показывает, точно в самые топи забредем, которые не осушили. … Ладно, поели, отдохнули … пошли.

Мы быстро собрались и пошли совсем не туда куда указывала синяя стрелка моего компаса. Я шел как и все ног уже не сомневался, что Лешка ведет нас в неверном направлении. Так мы еще с час продирались через чащобы, но так и не нашли ни бобриную избушку, ни выхода с болота, все более выбиваясь из сил. Теперь уже и Митька выразил недовольство:

– Куда идешь, здесь мы уже были. Вот я ветку заломил. По кругу ходим. Я уже ноги все сбил за тобой ходить!

– Не ты один, все сбили, – огрызнулся Мишка и тут же принялся нас успокаивать. – Ничего ребята, не дрейф, выйдем и вне в таких переделках бывал, давай шевелитесь … не отставайте!

Я по-прежнему шел замыкающим, передо мной Витька. Для него, самого низкорослого из нас, особенно тяжело приходилось при преодолении стволов поваленных ветром деревьев, особенно тех, которые собой перегораживали всю ширину межи, и их никак было не обойти. Измученный Витька, когда пытался переступить эти деревья, задевал их и часто падал. Потому общая скорость движения сильно снизилась.

– Из-за него мы отсюда никогда не выйдем … скоро уже темнеть начнет! – визгливо отреагировал на очередное падение мишкиного брата Митька.

– Ты что предлагаешь его здесь бросить!? – возмущенно возразил ему Мишка.

Митька ничего не ответил, но по его лицу, было очевидно, что именно этого он и желает в данный момент, только опасается озвучить.

– Мы не туда идем, – в очередной раз, сверившись по компасу, я попытался «достучаться» до нашего «ведущего».

– Да иди ты … – опять отмахнулся Мишка.

Ничего не оставалось, как идти следом, и тут передо мной вновь упал Витька и я, к тому времени тоже изрядно измотанный, не успел вовремя среагировать, остановиться и … Зацепившись за Витьку, я упал через него, прямо на вывороченные корни поваленной березы. Падая, я больно ударился лбом, но это было не самое худшее. Моя левая нога каким-то непостижимым образом попала на острый обломок одного из корней той березы. Боль в районе колена оказалась такой, что я буквально заорал. Мишка сразу же поспешил к нам:

– Ребята вы что!?

Хоть было явно видно, что я пострадал гораздо сильнее, он первым начал поднимать брата. Я же чувствовал, что просто не могу самостоятельно встать, ибо нога нестерпимо болела и на нее нельзя было опереться. Убедившись что Витька упал просто от усталости, Мишка повернулся ко мне:

– Володь ты как, ударился, что ли … сильно?

– Сильнее не бывает, – со стоном выдавил я из себя.

– Идти сможешь? – с надеждой спросил Мишка.

– Не знаю … ногу больно.