Дела житейские

Судьба прихотлива. Тебе может неожиданно повезти, или вдруг на тридцать втором году ты задумаешься и поймешь, что твоя жизнь — сущее болото, что ты никуда не движешься и ни к чему не пришел. Просто тебя несет по течению, а ты делаешь вид, будто тебе туда и надо, но сам-то не знаешь, куда. И сидишь в своей комнатенке, смолишь сигарету за сигаретой, пьешь стакан за стаканом и смотришь на кусок дерева, из которого может выйти что-то красивое. Ведь отлично знаешь: то, что ты делаешь, здорово, но понятия не имеешь, как это пристроить, куда с этим податься. И тебя вдруг охватывает страх. Но разве кому-нибудь скажешь? Мужчине не пристало бояться, особенно если он толком не знает, отчего ему не по себе. Да и вообще не собираюсь я никому говорить, что Фрэнклин Свифт чего-то боится.

Но время пугает меня.

Чувствуешь, как оно утекает. Словно я должен встать и шагнуть. Далеко шагнуть. Сделать решительный шаг. Чертовски важный. Ах, если белые дадут черным передышку, я, Бог даст, вступлю наконец в этот треклятый профсоюз. Тогда можно будет заколачивать четырнадцать-семнадцать долларов в час. По всему Бруклину рушат старые здания и возводят новые. За доллар итальянцы восстановят что угодно. Но попробуй ты, черный, вступить в этот профсоюз. Тут все ополчится против тебя. Либо вышибут до конца нужного срока, либо откупятся, чтобы язык за зубами держал. Все сделают, только бы не платить тебе по профсоюзным ставкам. Да и как раскошелиться на эти чертовы взносы, получая шесть-семь баксов в час? Вот потому я и чернорабочий. Поработай я на одном месте хоть несколько недель, да чтоб платили чуть больше, чем эти гроши, за рабский труд, я бы вступил. На это нужно тридцать дней. Эх-ма! Тогда бы я и приличную машину купил. Выбрался бы из этой норы и снял бы однокомнатную квартиру. Давал бы больше денег ребятишкам. Мог бы иногда их и на ночь оставлять. Свозил бы на Кони-Айленд, в кино. Господи, да много ли мне надо.

Но хоть сейчас на дворе 1982 год, белые все равно хотят, чтобы черные задаром гнули на них спины. Если бы я день-деньской просиживал, как мои соседи, дома, они бы сказали, что я никчемный, ленивый и глупый негр. А ведь я чуть не вымаливаю у этих засранцев работу, и они, чувствуя опасность, всеми правдами и неправдами стараются спровадить меня.