Делай, что можешь

Про Абрикосовых знали все. Кондитерские магазины и всевозможные конфеты с вареньями употребляла вся Россия. На удивление, их семейство не относилось к старообрядцам, а среди купцов таких множество. А еще Михаил считал их очень прогрессивными. Как-то в разговоре упомянул рабочих, живущих не в бараках, а приличных общежитиях. Имеющих возможность лечиться в бесплатной больнице и отдавать детей для учебы без оплаты в построенную Абрикосовыми для своих трудяг школу. Не знаю, насколько правда, мой репетитор утверждал, что получают рабочие чуть не вдвое обычного жалованья, но самое главное – хоть каждый день могли покупать определенное количество продукции по цене в десять раз меньше магазинной.

До Республики Абрикосовы были еще и официальными поставщиками двора его величества. Это как знак качества, и он до сих пор присутствовал на многих изделиях в виде государственного герба. Как ни удивительно, изображение на бланках и печатях ничуть не изменилось, несмотря на исчезновение монархии. Вроде бы они и чаем с сахаром торговали, и куда-то деньги вкладывали помимо, но это уже нужно раскапывать, а прежде такой цели не имелось. Где я и где миллионщики.

– Нас, Абрикосовых, за два десятка только прямых потомков, – сказал он серьезно. – Не все по части сладкой жизни. Я, например, юрист.

– Уголовное право?

– Страховое.

М-да, это меня как-то меньше волнует в данный момент. Разве в дальней перспективе. В любом случае подобное знакомство может быть полезным.

– Полагаю, не застраховать меня лично прибыли? – Он слегка улыбнулся. – Я человек несколько специфический и догадываюсь, в чем интерес к моей персоне. На что жалобы? Хотя… – уловил заминку, вряд ли Вере Дмитриевне интересно слушать о чужих болячках.

– Татьяна, – позвала хозяйка горничную, – проводи господ в библиотеку.

Ага, даже чаю не попьете, уже уезжаете, гости дорогие. Правильно понял. С Ханжонковым я в спальне работал, но не пускать же чужого, пусть и хорошего знакомого, в постель.

Почему библиотека, сообразил сразу, стоило увидеть помещение. Хорошо быть богатым. Я даже академиком так не жил. Кроме шкафов с книгами, стол с удобным стулом, два мягких кресла и кушетка, на которой можно полежать. Ну, книги я потом посмотрю, хотя и любопытно. Вон на той полке в переплетах вроде сценарии. Названия от руки написаны, но парочка знакомых. Любопытно изучить на будущее.

Удивительно, но взрослый человек стеснялся объяснить, от чего страдает. Или из-за моего вида не принимает всерьез? Параллельно с объяснениями изучаю его тело, не очень рассчитывая на диагноз врачей. Приходилось уже сталкиваться. Есть настоящие зубры, на одной интуиции вычисляющие редкое заболевание, а попадались и с дурацкими ошибками. Ну, не стану я лечить несуществующий рак даже за приличные деньги. Человек приходит в отчаянии, а кроме него за дверью еще десяток с реально опасными болячками. Я себя слишком уважаю, чтоб мелким мошенничеством заниматься. Другое дело, бывает, не понимаю, в чем проблема, или не могу помочь. Знаний не хватает.

– Простата, – говорю вслух. – Левая почка тоже не очень, с легкими проблема – при быстрой ходьбе отдышка. С сердцем могут в будущем быть сложности. Левый желудочек увеличен.

– Так и есть, – смотрит как на пророка.

Ну да. Его наверняка обследовали правильные врачи. С выслушиванием и выстукиванием. А я ему с метра, не касаясь и вопросов не задавая, диагноз ставлю. Гораздо проще при контакте с голой кожей смотреть, зато впечатление убойное. Производить впечатление на пациентов – уже набил руку.

– Этим можно и позже заняться, не горит. С кровью у вас проблемы. Так и до тромба недолго. Поменьше б жирного и мучного употребляли. Сладкого тоже. А простатой могу заняться хоть сейчас. Сразу не убрать. Три сеанса обязательно, четвертый, возможно, не понадобится, но все равно надо убедиться в полном порядке. Две тысячи рублей.

На самом деле и двух процедур достаточно, но лучше перебдеть, чем выслушивать претензии через короткий срок, да и приятнее сумма. Совесть по этому поводу меня не мучает. Человек отнюдь не бедный, может себе позволить и не такое. А меня ожидают приличные траты впереди. Брать капитал из банка нельзя, он на исследования отложен, а жить на что-то надо. С собой не слишком много имею. Почти все оставил дома. Теперь им от меня подспорья нет, а платить за гимназию нужно. Да и мало ли расходов…

– На все согласен, – говорит Абрикосов со вздохом, – только избавьте. Уж больно унизительно, когда приходится каждые полчаса в туалет бегать.

– Тогда снимайте штаны и ложитесь на живот.

О, он еще и в кальсонах. Типично русских, на завязочках. Зимой, безусловно, теплее трусов, но в данном отношении я уперся и заставил Ульяну пошить себе несколько штук. Она так и не поняла очередной блажи, однако сделала из обычного сатина. А всех остальных поучать не пытаюсь. Даже за границей не везде используют. Мне так удобнее, и все!

– Тепло, – пробормотал он.

– Так и должно быть. Если жечь начнет, непременно скажите.

– А говорить можно?

– Если мешать станет, не постесняюсь сообщить. Что-то узнать хотите?