Делать мнение: новая политическая игра

Это реалистичное, покорившееся судьбе, пессимистическое и лишенное иллюзий видение общественного мнения в тот период существует параллельно с нормативным видением, достаточно традиционным, но более оптимистичным, и более "метафизическим", таким, какое мы чаще находим у юристов, философов правоведов (у преподавателей гражданского права, в частности) и это видение связано с идеологией "общественной службы" и государственной службы. Как пишет об этом публицист Жорж Бурдо в статье, которую он посвящает; этому понятию в Encyclopedia Universalis (1968, том 12), "общественное мнение", по крайней мере, "настоящее", то есть то мнение, которое может быть корректно принято в политической теории демократии и которое может преподаваться на факультетах права будущим "служителям государства", не является (не должно быть) требованием, от которого ждут немедленной и личной выгоды, а "духовной или сердечной потребностью". Оно содержит "личное суждение" и "усилие рефлексии": оно является общим и предполагает некоторую дистанцию по отношению к субъектам, которые ему подчинены. Здесь должен возобладать рассудок, а не мнение какой-то частной группы. Короче, это "позиция свободного духа, который преодолевает социальную обусловленность". Предполагается, что "общественное мнение" выходит на уровень коллективного, когда формируется разными индивидами, которые его согласуют исходя из одной и той же установки: это интеллектуальная и рациональная точка зрения индивидов, которые прямо не заинтересованы поднятой проблемой./87/

Общественное мнение: "хорошо обоснованная иллюзия"

Только что предпринятый краткий исторический обзор позволяет лучше обнаружить именно те политические козыри, которые неизбежно скрываются за борьбой, нацеленной на навязывание легитимного определения. Главное, он позволяет увидеть, что в этой области не может существовать "научного" определения, а может быть только социальное определение. То, что существует, это лишь более или менее дифференцированная совокупность агентов борьбы, пытающихся навязать свое (как правило, предвзятое) определение "общественного мнения". Это понятие, которое занимает центральное и стратегическое положение (в качестве принципа легитимности) в функционировании политических полей демократического типа, принадлежит к области политической метафизики, а не к таковому социальной науки. Институты политических наук всегда были составляющей частью системы агентов, участвующих в определении, производстве или манипуляции категорией "общественного мнения", даже если по существу их участие долго оставалось менее заметным, чем сегодня. Действительно, вплоть до начала 60-х годов, исследования общественного мнения, проводившиеся специалистами по политической науке, в какой-то мере вытекали из социально детерминированного определения общественного мнения: они во многом касались "групп давления" и состояли в изучении стратегий этих активных и организованных меньшинств (лобби), которые пытались оказывать давление на политические институты (Парламент и правительство), устраивая, в частности с помощью кампаний в прессе, более или менее искусственные движения "мнения". Эти исследования четко отличались от исследований, проведенных в рамках электоральной социологии, которые имели собственную традицию и строго ограничивались изучением политического голосования.

В начале 60-х годов произошел серьезный символический переворот, совершенный совокупностью агентов, заинтересованных в выдвижении псевдонаучного определения "общественного мнения", которое мы хорошо знаем сегодня. До того времени это понятие оставалось размытым по своему смыслу и неопределенным с точки зрения своего измерения. Не было однозначного, универсально признанного определения/88/ общественного мнения, а существовала только совокупность соперничающих определений. Начиная с 70-х годов оно стало понятием с политически бесспорным содержанием. Когда Жан Сищель, основатель Французского института общественного мнения, с видимой интеллектуальной скромностью заявлял, что "общественное мнение" было, в конечном счете, тем, что измеряли опросы общественного мнения*, он в реальности лишь имплицитно признавал отсутствие научного основания этого понятия, и одновременно приносил свой университетский авторитет в поддержку возникновения нового коллективного верования, делающего институты опросов единственными инстанциями, способными сказать, что есть "общественное мнение".